➳ Глава 14
Успокоилась я не сразу, и это ещё мягко сказано. Уснула уже глубокой ночью, зарёванная и измождённая. Утром проснулась спокойной. Внешне. Даже заставила себя улыбнуться собственному отражению и велела себе же быть сильной. Если бы не припухлости под глазами, никто бы и не догадался, что плакала. Никто бы даже не подумал, что минувшей ночью шиари Ноэро было невыносимо плохо.
— Лайра…
Обернулась на тихий голос и увидела топтавшегося посреди спальни хранителя. Ещё не успела раздвинуть шторы, поэтому Эшвара окутывали густые тени. Яркое оперенье поблекло, как и взгляд птицы.
— Ты на меня злишься?
— А ты как думаешь? — Я отвернулась к зеркалу и стала расчёсывать волосы, нервно проводя по спутанным прядям щёткой.
— Не хотел говорить тебе заранее, потому что и сам не был уверен, — тихо продолжил хранитель. — Но обряд действительно существует. Подобное колдовство уже давно не практикуют, но… Но оно нас спасёт. И духи согласны. Сначала настаивали, чтобы ты отреклась от дара, но я сумел их смягчить. Я… — Он замялся, а потом чуть слышно завершил: — Они считают, что так будет правильно, и мы с твоей тётей согласны.
— Хорошо. — Желания раздвигать шторы по-прежнему не было. Полумрак скрадывал следы слёз и боль, отразившуюся в моих глазах, когда я дала понять, что смирилась со своей незавидной участью.
Как только Риф вернётся…
— Хорошо? — Эшвар явно ожидал другого ответа. Просеменил ко мне и, задрав голову, взволнованно проговорил: — Ты же понимаешь, что мы все за тебя переживаем. Заботимся о тебе и желаем тебе самого лучшего!
— Вот только ваша забота — твоя, Тессы, генерала — меня душит.
Понимая, что если продолжу разговор, снова начну нервничать и злиться, а мне этого не хотелось, сбежала в ванную, попросив Эшвара оставить меня в покое.
Хотя бы сегодня.
Завтрак прошёл в угрюмом молчании. Я что-то ела, чем-то запивала то, что жевала, щурясь от яркого солнечного света. Окна в столовой были огромные, а зимнее солнце светило на удивление ярко. Отражаясь от снежного моря, в котором уже почти утонула Леонсия, лучи проникали в дом генерала, освещая длинный стол и моё лицо, до сих пор хранившее следы слёз.
— Лайра, с вами всё в порядке? — Разумеется, от проницательного генерала не укрылось моё состояние. Вернее, злосчастные круги под глазами, с которыми даже косметика тёти не смогла справиться.
— Всё хорошо, благодарю. Просто спала неважно… Со мной такое бывает.
— Я подготовил письма, о которых вы вчера просили. — Эскорн говорил так, словно мы были в какой-нибудь нотариальной конторе: сухо, ровно, по существу. — Желаете просмотреть их после завтрака?
Желаю куда-нибудь закопаться. Да вот хотя бы в снег, во тьму и зимний холод. Замёрзну до состояния сосульки, чтобы ничего не чувствовать.
— Передайте их тёте. А я… позже просмотрю.
Ну или сразу все сожгу.
Воскресенье тянулось невыносимо медленно. Сегодня мне как никогда хотелось скорее вернуться в академию. Поговорить с ребятами, извиниться, попытаться объясниться… Другими словами, опять изворачиваться и врать. Лечь спать пораньше тоже не помешает — завтра утром урок с Вентурой.
Когда настало время нам с Тессой уходить на очередную «прогулку», я сразу почувствовала себя лучше. Не терпелось скорее снять платье и надеть форму в ставшей почти родной подворотне.
— Потерпи ещё немного. Скоро всё закончится, — на прощание «обнадёжила» меня тётя.
Чуть снова настроение не испортила.
Я кивнула, мысленно уговаривая себя быть послушной шиари, и, поцеловав её в щёку, сказала:
— Увидимся в пятницу.
До Кальдерока добралась на наёмном экипаже. Интересно, Бриан уже в замке? Мне сейчас очень не хватало друга, не терпелось скорее излить ему душу. Спросить совета, послушать, что скажет…
— Приехали, шейр!
Экипаж резко остановился, а низкий, охрипший от дешёвого курева голос извозчика вытряхнул меня из мыслей о столь необходимой мне сейчас исповеди.
Расплатившись с возницей, я беспрепятственно прошла во двор академии, продемонстрировав дежурному метку. Почему-то сегодня у ворот стоял только один кадет, из выпускников. Кажется, из подхалимов Стейрода: при виде меня старшекурсник пренебрежительно поморщился. Но сказать ничего не сказал, спокойно позволил пройти.
