Федор зажег сигарету и с удовольствием затянулся ядовитой смесью, которая оказалась чрезвычайно противной. Видимо, сигареты были из дешевых подделок, что производят в странах третьего мира. Но все же луче чем ничего.
Из-за горизонта, наконец, показалось солнце. Федор, пуская клубы сизого дымка, оглянулся вокруг. Трупов было много. Окровавленные и развороченные тела лежали, беспорядочно навалившись друг на друга. У многих отсутствовали конечности, головы, а то и половина тела. Чьи-то кишки, перемешанные с песком, валялись прямо под ногами Федора. Разбитая техника уже догорела и лишь слегка дымилась, особенно шины на бронетранспортерах. Это была своеобразная биотехническая гармония, достигнутая в одном – в смерти, в конечном акте всего что движется, будь то человек или механизм. Смерть и разрушение. Он поймал себя на мысли, что ему, в общем-то, все равно. Когда видишь слишком много смерти вокруг, чувства притупляются. Еще четыре года назад его бы вытошнило, если бы он увидел это. А сейчас ноль реакции. Впрочем, самым страшным было другое. То, что ему было наплевать – это ладно. Но людям на гражданке было тоже наплевать. Федор выяснил это, когда последний раз съездил в отпуск. Он был поражен. Раньше Федор полагал, что его рассказы вызовут шквал эмоций, чуть ли не обмороки. Но им было наплевать. Исключительно наплевать. Его друзья только зевали, а потом говорили:
-У нас и не такое показывали по телевизору.
Вот что самое страшное!
-Что же это были за ящики, что из-за них угробили столько людей? – еще раз подумал он, отбрасывая докуренную сигарету.
Он вернулся к своим вещам и достал из вещмешка карту. Потом внимательно изучил ее и прикинул что-то по компасу, который был надет на его правой руке.
-Мать твою!
Из Федора полился неиссякаемый поток ругательств, на который только способен русский человек.
-Ну, идиот несчастный! – Федор захохотал и завалился на землю. – Следопыт хренов!
Как оказалось, он сбился с пути и ушел куда-то в сторону на три лаптя по карте. Это ж надо сделать гак километров в шестьдесят!? Где же его угораздило сбиться с пути?
Внезапно его громогласный хохот оборвался. Лицо осунулось и приняло свое обычное выражение сосредоточенности. Его взгляд был устремлен на борт БТРа. Машина стояла, накренившись на бок, застряв посередине разбитого каменного забора, окружавшего хижины. Башня была сорвана взрывом и на ее месте зияла большая черная дыра с рваными краями. Обшивка БТРа изрядно обгорела, но сквозь гарь все еще проступала цифра “178”.
Сомнений быть не могло. Этот БТР был приписан к их части. Федор сам не раз ковырялся с его двигателем. Он отлично помнил, что эту машину в числе других отправили с тем последним эшелоном. Поэтому было совершенно не понятно, каким образом она очутились здесь, да еще и участвовала в бою на стороне оппозиции?
У всего есть свое начало и конец. И только дураки полагают, что есть нечто неизменное. Федор больше не был дураком. Он твердо знал, что не может быть ничего постоянного. Все изменяется. Все рушиться или еще будет разрушено. Особенно это касается всего, что сотворил человек. Увы, Советский Союз был создан человеком, а не Богом. Рай на земле построить не вышло. Очередь за колбасой терпеть больше никто не хотел, и ее заменили очередью в ад. Несмотря на красивые слова о светлом будущем и прочих бла-бла, многочисленные мины под Красную Империю были заложены его собственными создателями. Среди которых, было и деление на национальные республики. После распада Союза республика, где дислоцировалась его родная часть, стала независимой страной. Согласно договору российские войска выводили на территорию Российской Федерации. В общем, вновь Россия потеряла свои колонии и чуть не распалась сама, как это бывало уже не раз на протяжении многих столетий.
В сумасшедшей спешке часть стала готовиться к переезду. И вот незадолго до этого события Федор умудрился подхватить какую-то лихорадку. Вообще-то Федор отличался отменным здоровьем и очень редко болел. И вдруг ни с того ни сего навалилась эта чертова инфекция. Короче говоря, последние несколько недель своей службы он провалялся в больнице. Поэтому обратно возвращался домой с охраной последнего эшелона загруженного техникой.
