— Хозяйка наверху?
— Да, сэр.
— Все в порядке?
— Да, сэр.
Валентин зашел в дом, снял плащ и, не заметив поблизости слуг, повесил его в прихожей на стоячую вешалку в стиле барокко, затем повернул налево и направился в гостиную, которая раньше служила сэру Джону Тревонансу кабинетом. Он безошибочно определил корень всех проблем. Жена сидела по одну сторону от камина, а по другую расположилась в кресле Агнета. Валентин пересек комнату и поцеловал Селину в щеку, поскольку она увернулась от поцелуя в губы.
— Приветствую тебя, дорогая, — произнес он. — Я задержался на шахте, поэтому вернулся позже... Агнета! Какая неожиданность, так далеко от дома в такой-то поздний час.
Она так и не сняла черный плащ, в котором пришла, волосы разметались от холодного январского ветра, и пряди прилипли к лицу. Боже всемогущий, думал Валентин, да она страшилище! Что я в ней нашел?
— Нета пришла увидеться с Вэлли, — заявила девица, подтирая нос тыльной стороной ладони. — Почему он так долго отсутствовал?
— Я же сказал, что был занят. — Голос Валентина звучал успокаивающе. — Нельзя вот так сюда приходить и беспокоить мою жену.
— Нета хотела тебя увидеть. Ты обещал увидеться с Нетой. Уже несколько недель ты не видел Нету. Последний раз...
— Долго она здесь? — спросил он у Селины.
— Слишком долго.
— Этот ответ мне ни о чем не говорит. Сколько именно?
— Минут двадцать.
При свечах миндалевидные глаза Селины сверкали, как у сиамской кошки. Валентин теребил в кармане серебряный браслет, осознавая, что сегодня вечером подарок лучше не вручать. Как же все это утомительно! Он пересек комнату и дернул колокольчик.
— Все Рождество, — сказала Агнета. — Не видела Вэлли все Рождество. Нета ходила в церковь на Двенадцатую ночь. Мама взяла ее с собой вместе с Полой. Нета решила, что увидится с Вэлли здесь. Когда мы вышли, пошел снег и поднялся ветер.
Она расплакалась, и тут на звук колокольчика явилась Кэти.
— Певун уже ушел? — решительным тоном спросил Валентин.
— Нет, сэр. Мы уходим домой вместе.
— Агнета, у тебя есть лошадь?
Она подняла заплаканные глаза на худого, мрачного и разгневанного Валентина и помотала головой.
— Ты пришла сюда пешком? Кэти, передай Певуну, чтобы оседлал лошадь для мисс Тренеглос. И еще, Кэти!
— Да, сэр?
Та резко развернулась на ходу.
— Вы с Певуном возьмите лошадей, неважно каких, только не Нестора, проводите мисс Тренеглос до Мингуз-хауса и проследите, чтобы она благополучно добралась до дома. Ты меня поняла?
— Да, сэр.
— Очень хорошо, на этом все.
Кэти не сдвинулась с места.
— Простите, сэр.
— Что такое?
— Я помогала Мод с вашим ужином. Кухарка слегка с коликами, а Элси ушла.
— К черту ужин! Пусть Мод подает мне хоть остывшее. А теперь ступай. Мисс Тренеглос готова к отъезду.
— Нета хочет пить, — хитро заявила Агнета.
— Я налью тебе бокал вина, дорогая, — мягко сказал ей Валентин.
Селина встала.
— Я пойду спать.
Валентин распахнул перед ней дверь, и жена выскочила из комнаты. Потом он подошел к буфету, вытащил оттуда канарское и наполнил бокалы себе и Агнете. Передав вино хнычущей девице, он заговорил:
— Послушай, Агнета. Ты меня слышишь? Слушай внимательно. Больше никогда, никогда, сюда не приходи.
В последнее время они спали отдельно, но миновав коридор, Валентин постучал в спальню жены. Ответа не последовало, и он вошел. Селина лежала на кровати, шторы были наполовину задернуты. Пеньюар задрался, обнажив стройные белые ноги выше колен. Валентин тихо сел на край кровати.
— Уходи, — велела она.
Выждав несколько секунд, Валентин спросил:
— Чего она хотела?
Селина промолчала. Тогда Валентин положил ладонь на ее стопу. Селина сразу отдернула ногу, словно ее коснулось раскаленное железо, и опустила сорочку. Лицо она по-прежнему прятала в подушку.
— Селина, — тихо позвал он, — в чем я провинился на этот раз?
Снова молчание.
— Послушай, — сказал он, — полоумная девушка сбегает от родителей и приходит сюда, якобы увидеться со мной. Мне жаль бедняжку. Иногда я с ней разговариваю. Поэтому она думает, будто нравится мне, и из обычной дружелюбной жалости придумывает дикие фантазии. Ты думаешь, я настолько порочен, настолько нуждаюсь в женском обществе и буду копаться в грязи, чтобы вытащить из нее безумную, деревенскую дурочку, косоглазую дочурку Джона Тренеглоса для своих утех? Да кем, черт возьми, ты меня считаешь? Что ты на сей раз выдумала в своей безумной ревности?
