Иностранные журналисты Дж. Пайперт, X. Смит, Д. Бонавия, А. Френдли, Д. Кримски и др. регулярно встречались с теми из нас, кто был наиболее изобретателен в "создании событий и фактов", которые можно было бы использовать в ущерб интересам СССР. Они подстрекали нас к "демонстрациям". Стив Броунинг из агентства АП настаивал, например, на проведении "акций" во время обсуждения в конгрессе США пресловутой дискриминационной поправки Джексона о торговле с СССР. Ко дню голосования этой поправки от нас потребовали обширную информацию о "бесправном положении евреев в СССР". Мы во что бы то ни стало должны были найти "жертвы произвола". С этой целью несколько человек, в том числе и я, выехали тогда для сбора "фактов" в другие города.. Нас торопили: информацию ждали к определенному сроку.
Порой "духовным отцам" казалось, что круг наш чрезмерно узок. Однажды американский журналист Дж. Джексон долго убеждал меня в необходимости войти в контакт с так называемыми "инакомыслящими", встретиться с Орловым, Григоренко и их компанией. "Вас мало и их мало - вам нужно объединиться! говорил он мне. - У вас, в сущности, единые задачи".
Выполняя его поручение, я познакомился с некоторыми из "инакомыслящих" и понял: эта кучка людей стояла на той же последней черте нравственного падения, что и мы. Но тогда же я понял другое: некоторым западным кругам нужно, просто необходимо создать хотя бы видимость имеющейся в СССР оппозиции.
И зарубежные "работодатели", и мы сами прекрасно понимали, что наша деятельность наносит ущерб Советскому Союзу. Поэтому наши связи мы тщательно скрывали. Например, с корреспондентом агентства ЮПИ Б. Джеймсом свидания обставлялись таким образом. На какой-то период назначалось постоянное место встречи - или у кинотеатра "Зарядье", или у Центрального театра кукол. Я звонил Джеймсу. Узнав меня, он произносил только одну фразу, скажем: "В семь часов". Это означало, что на два часа раньше, т. е. в пять часов, я должен подойти к месту встречи и сесть в уже стоявшую к тому времени его машину. В тот же миг мы уезжали, и беседа продолжалась в каком-либо укромном переулке. Если была необходимость встретиться дома, то иностранец оставлял машину на другой улице и шел ко мне.
Мне приходилось встречаться и с приезжающими под видом туристов эмиссарами различных антисоветских организаций. Правда, не со всеми. Такие, как Розенблюм из "Юнион оф каунсилз фор совьет джури", считали себя представителями "высшего ранга" и снисходили только до избранных. В основном они давали программные установки, поставляли литературу, инструкции. К названным мною И. Вайсману, Айрин и Сиднею Манекофски, Дж. Джекобсу и В. Пол-лаку могу добавить фамилии эмиссаров сионистской молодежной организации "Бетар" - Эли Джозеф и Джинд Фрюнда, прибывших для специального инструктажа "об усилении агитационной работы среди молодежи".
Все рассказанное мною сейчас - результат серьезного переосмысления моей жизни. За последние годы я многое повидал и еще больше понял. Я увидел, что эти люди, в компанию которых я попал и которых на Западе называют "борцами за права человека", на поверку оказались дешевыми спекулянтами от политики, преследующими свои корыстные цели. Они, как послушные марионетки, по зарубежной указке поднимают "мышиную возню" вокруг несуществующих или специально надуманных вопросов и проблем. Мне стало ясно, что эти люди, прикрываясь громкими фразами, готовы ради ничтожных подачек предать интересы страны, воспитавшей, вырастившей их. Они предают интересы миллионов советских евреев, полноправных граждан своей Родины. Они умышленно и злонамеренно хотели бы поставить знак равенства между словами "сионист" и "еврей".
Я понял, что международный сионизм, как и любое проявление расизма, как нацизм, чужд и враждебен всем советским людям, в том числе советским евреям.
Сейчас мне двадцать пять лет. Последние шесть лет хотелось бы вычеркнуть из жизни. Я растерял настоящих друзей, мое поведение сильно отразилось на здоровье родителей. Но я прозрел и хочу теперь честно трудиться на земле, которая является моей единственной Родиной.
