Серафина быстро и ловко распорола рукав его рубашки, обнажив рану на плече. Казалось, она хорошо знает, что делает. Если вид его окровавленной плоти и волновал ее, она не подавала виду.
Кул вздрогнул, когда тампон с йодом ожег рану, но промолчал. Девушка тоже все делала молча. Как будто они сговорились отложить тот момент, когда им неизбежно придется решать, что делать дальше. Сейчас он был не в состоянии решать что бы то ни было. Первые минуты он все ждал, что появятся проснувшиеся соседи по площадке. Казалось просто невероятным, происходившая в его квартире борьба не нарушила ничей сон, что никто не поинтересовался неожиданным ночным гостем.
Кул вспомнил о полиции. Нужно позвонить, сообщить о случившемся. Но сейчас он следил за игрой света на распущенных волосах Серафины. Едва заметная морщинка залегла между ее нахмуренными бровями.
– Рану нужно зашить, – сказала она. – Но на это нет времени. Придется наложить тугую повязку, чтобы все заросло.
– Ладно, – согласился он.
– Очень больно?
– Нет.
Тут он вздрогнул, подумав: я убил человека. Пожалуй, мысль об этом больнее, чем полученная рана. Шесть часов назад я еще ни разу не преступал закон. Потом – Элис, а теперь – убийство.
– Держитесь, – сказала Серафина.
Он не мог унять дрожи.
– Пожалуйста, – попросила она.
Ее сильные руки туже стягивали повязку. Кровь расплывалась на ней темным пятном, просачиваясь сквозь рыхлую ткань. Она снова и снова обматывала его руку, пока кровь сочиться не перестала. Потом взяла полотенце и вытерла потеки крови на его предплечье, смыла кровь с его пальцев. Он вдруг почувствовал странную с ней близость. Ближе, чем с кем-нибудь еще. Конечно, это просто нервы, нормальная реакция на ее заботу.
Как бы он хотел, чтобы прекратилась бившая его дрожь!
– Спасибо, – поблагодарил он.
– С вами все в порядке?
– Да.
Она встревоженно смотрела на него.
– Рамон вас ранил?
– Да.
– Я вас предупреждала. Он собирался вас убить.
– Неважно, он сам... – Кул запнулся, не в силах выразить ту тяжесть, которая легла на его душу. Он посмотрел на свои дрожащие руки и сказал себе, что он глупец. Что случилось, то случилось, он просто защищал себя, и смерть Рамона – несчастный случай. Нечего винить себя в случившемся. Да и никто его обвинить не сможет.
Зазвонил телефон в гостиной. Серафина отпустила его руку. В поднятых глазах он прочитал вопрос. Сквозь закрытые окна глухо доносился колокольный звон. Телефон продолжал звонить, долго и упорно, звонок за звонком разрывали тишину раннего утра.
– Это вас, – сказала Серафина.
– Нет.
– Нужно ответить.
Наверно, кто-то ошибся номером, – подумал Кул и вернулся в гостиную. Мертвое тело распростерлось на полу, он обошел его, не сводя глаз с рукоятки ножа. Кровь перестала течь. Мертвец лежал в темневшей луже крови, его застывшее в предсмертной ухмылке лицо уставилось в потолок.
Телефон снова зазвонил, и он поднял трубку.
Звонила Элис.
– Питер?
У него подкосились ноги.
– Да.
– Я тебя разбудила?
– Нет. Да.
– А я не могла уснуть, – казалось, она ищет подходящие слова. – Думала о нас.
– Я очень виноват, Элис. Мне нет оправдания. Я потерял голову. Надеюсь, ты...
– Не надо оправданий.
– Но я...
– Питер, нам нужно поговорить. Я должна тебе все объяснить. Сначала я была так зла, так ненавидела тебя, что готова была убить. Но это моя вина. Я не должна была за тебя выходить. Милый, я люблю тебя, но я тебе не гожусь.
– Нет, – возразил он.
– Правда, – ее голос окреп. – Я сама виновата. Но я рада, что заставила тебя это сделать.
Он не верил своим ушам.
– Питер, ты слушаешь?
– Да, – ответил он. – Я тебя слушаю.
– У тебя странный голос.
– Нет, со мной все в порядке.
– Ты уверен?
Он продолжал смотреть на мертвеца. В комнате появилась Серафина, большие карие глаза вопросительно уставились на Кула. Он снова повернулся к трубке.
– Сейчас я не могу с тобой поговорить, Элис. Срочно нужно кое-что сделать.
– Я сегодня тебя увижу?
