Очнувшись после наркоза, Наташа почувствовала что-то горячее под собой. Она не сразу поняла, что лежит в луже крови. Хотела позвать кого-нибудь, но губы, тяжелые и чужие, не слушались ее… Она успела увидеть, как вытянулись лица врачей и сестер, как забегали вокруг белые халаты и ее снова отволокли в операционную.
Потом оказалось, что жизнь ей спасли, но детей у нее никогда больше не будет. Не то чтобы Наташа так уж сильно мечтала стать матерью, но чугунное слово «никогда» как будто пригвоздило ее к земле. Совсем недавно ей казалось, что все в жизни идет правильно: сначала — образование, потом — карьера, а там и о семье подумать можно…
А теперь вот — никогда.
Максим приходил каждый день, просиживал часами возле ее кровати и рассказывал всякую смешную хренотень. Соседки по палате умирали от смеха, и Наташа почти против воли начала улыбаться. Без него, наверное, вообще бы не выжила… Как-то она спросила:
— Максим, зачем ты торчишь здесь все время? Ты же не обязан это делать!
Он удивленно поднял брови:
— Ты что, сестренка? Нас же с тобой только двое на свете!
Взгляд его серо-синих глаз был так ясен и прям, как будто он удивлялся ее непонятливости. В ту ночь Наташа впервые заснула без снотворного и потом быстро пошла на поправку.
Выйдя из больницы, она немедленно уволилась из фирмы, где прежде работала. Каждый день видеть бывшего любовника было бы просто невыносимо! Он больше не звонил, ни разу не навестил ее в больнице, но Наташа была даже рада этому. Она твердо решила начать новую жизнь — быстро нашла другую работу и даже познакомилась в ночном клубе с симпатичным молодым человеком. В тот же вечер они оказались в его квартире. Наташа милостиво согласилась «зайти на чашечку». А что? Клин клином, как говорится…
Но, оказавшись в его объятиях, Наташа почувствовала себя плохо. Кружилась голова, ломило все тело, а низ живота разрывала такая боль, что она чуть не потеряла сознание. Вид, наверное, был соответствующий — случайный кавалер тоже испугался, и, когда она, наврав какую-то чушь про внезапный приступ аллергии, сбежала в ночь, он вздохнул с облегчением.
Потом были и другие, но каждый раз происходило то же самое. Наверное, и впрямь аллергия… На мужчин, горько решила она про себя — и больше не экспериментировала. Она же не мазохистка, в конце концов! Зачем зря себя мучить? Про свои проблемы Наташа не рассказывала никому, даже брату. Гордость не позволяла. На все вопросы о личной жизни отвечала с улыбкой: еще не встретился, мол, достойный человек! Где ж его взять-то по нашим временам?
Теперь она просто жила своей жизнью, в которой есть работа, есть масса интересов: спорт, авангардные театральные постановки, книги, есть подруги — приятные молодые женщины ее возраста и круга, с которыми можно попить кофе, прогуляться по магазинам или просто посплетничать…
А по-настоящему близкий человек у нее только один — Максим.
Кажется, существующее положение его вполне устраивало. А что? Ухожен, присмотрен, как любимое дитя, и в то же время никто не ограничивает его свободу! «Сестру иметь удобнее, чем жену, — шутил он, бывало, и тут же добавлял вполне серьезно: — Я тебя, Наташка, ни на кого не променяю».
Наташа знала, конечно, что брат встречается с девушками. Некоторых он приводил домой, но она никогда не вмешивалась, благо квартира просторная. Время от времени кровать в его комнате скрипела громче обычного и утром в ванную пробегала полуодетая девица. Почему-то все они были на одно лицо — белокожие пухлые блондинки с голубыми фарфоровыми, как у куклы, глазами. Наташа их даже не различала и часто терялась в догадках: это та же, что и в прошлый раз, или уже новая?
Так продолжалось до тех пор, пока в фирму, где она теперь работала, не пришла новая секретарша Верочка Муравьева. Никто почему-то не звал ее Верой, только — Верочкой, это имя очень ей подходило. Как там у Бунина? «Женщине прекрасной должна принадлежать вторая ступень, первая принадлежит женщине милой».
А Верочка именно такая, что правда, то правда. Каждый, кто общался с ней хотя бы несколько минут, попадал под власть ее удивительного обаяния. Даже директор Степан Сергеич, мужчина с непредсказуемым и бурным темпераментом, имеющий привычку орать по поводу и без. Все, что она делала — варила кофе, отвечала на телефонные звонки или беседовала с самым трудным и недовольным клиентом, — у нее получалось быстро и ловко, как будто не стоило ей ни малейших усилий.
