Каким-то образом он оказался снаружи хибарки. Только находился он не в Микенах. Он сидел на невысоком валуне, торчащем из прибрежной топи. Перед ним расстилалась река. Ее воды были черными, неподвижными и маслянистыми. Солнца на небе не было, кругом царили неподвижные сумерки. Тем не менее Агамемнон различал окружающие предметы. Впереди, на небольшой гряде скал, выступающих из грязи, он разглядел четыре знакомые фигуры. Во мраке он также различил что-то вроде деревянного причала на берегу. Длинная низкая лодка была привязана к одной из опор причала, и в ней стоял человек. Его голос отчетливо доносился до Агамемнона:
— Давайте, ребята! Вы знаете установленный порядок. Спускайтесь в лодку, никто вас ждать не станет.
Четверо поднялись и двинулись к причалу. Их шаги были едва слышны — неторопливые шаги смерти. Агамемнон вскочил и поспешил к ним.
Он вскарабкался на причал в тот момент, когда они спускались в лодку. Он узнал доктора Стрепсиада, Пилиада и двух солдат. Человек в лодке по-прежнему призывал их поскорее забираться на борт.
— Давайте, давайте, — нетерпеливо говорил он, — мне некогда с вами возиться. Думаете, вы единственные покойники, ожидающие транспортировки? Двигайтесь поскорее, забирайтесь на борт… А ты нет, — заявил он приблизившемуся Агамемнону. — Тебе здесь делать нечего. Ты пока еще жив.
Агамемнон показал ему аметист.
— Мне необходимо попасть на борт. Ты ведь Харон, не так ли?
— Его сын, — сказал лодочник. — Один из его сыновей. Нас всех зовут Харонами. Для одинокого старика здесь слишком много работы. Слишком много даже для всей нашей бригады. Но мы делаем, что в наших силах. — Он вздохнул. — У тебя камень психопомп, поэтому, думаю, ты можешь взойти на борт. — Он повернулся к остальным. — Кто-нибудь догадался прихватить с собой деньги за проезд?
Покойники покачали головами.
— Это все случилось так неожиданно, — сказал доктор.
— Я поручусь за них, — сказал Агамемнон. — Я отдам тебе деньги, когда вернусь в мир живых — в любое время, когда тебе будет угодно. Слово Агамемнона, царя царей.
— Надеюсь, что ты не забудешь своего обещания, — произнес Харон, — иначе, когда пробьет твой час, твоя тень останется здесь, на этом скорбном берегу.
— Сколько ты хочешь? — спросил Агамемнон.
— По одному оболу за каждого покойника и пять оболов за тебя, потому что ты живой и весишь больше. Поменяешь свою валюту на оболы и перечислишь оговоренную сумму в Инфернал Банк на имя Томаса Кука.
— Томас Кук, Инфернал Банк.
Агамемнон и остальные без суеты погрузились в лодку Харона. Она была узкой, с двумя рядами встроенных скамей вдоль бортов. Агамемнон и Пилиад сели на одну сторону, солдаты на другую. Доктор, после секундного колебания, пристроился на маленькой поперечной скамеечке напротив рулевого весла.
Харон отвязал швартовочный линь, оттолкнул лодку от причала и принялся аккуратно грести.
Они молчали, лодка беззвучно скользила по темным водам. Наконец Агамемнон поинтересовался:
— Долго нам плыть?
— Плыть нам ровно столько, сколько необходимо, — рассудительно ответил Харон. — Торопишься?
— Не то чтобы очень, — сказал Агамемнон. — Просто любопытно.
— Держи свое любопытство при себе, — сказал Харон. — Здесь, в царстве мертвых, так же, впрочем, как и в мире живущих, каждый ответ порождает десять новых вопросов. Живые, спускающиеся сюда, вообще страшно любопытны. Я помню, как к нам приходил Геракл. Несмотря на то, что он страшно спешил, он засыпал меня вопросами, да еще и забрал с собой сторожевого Цербера, когда я отвлекся.
— Тем самым он совершил один из своих бессмертных подвигов, сказал Агамемнон.
— Разумеется. Но что это ему дало? Когда он возвратился, царь Эврисфей нашел ему очередную работенку.
Рыжебородый, до этого мрачно молчавший, сказал:
— Послушай, Агамемнон! Какого черта ты меня убил? Тебе хоть немного стыдно?
— Это ты меня спрашиваешь? — поразился Агамемнон. — После того, как едва не убил меня?
— В этом не было ничего личного, — сказал рыжебородый. — Меня зовут Саллис, я командир телохранителей Аэгиста. Я получил приказ убить тебя. Я всего лишь выполнял приказ!
