* * *
Пробираясь через многочисленные палатки, они углублялись в ледник. Один зал,(в котором лечился в палатке Кайры Слава) переходил через широкий коридор в другой, а затем его провели еще через несколько таких же коридоров и залов. Наконец они оказались в большом ледяном помещении, где не было скоплений тряпичных жилищ. Лишь один огромный шатер находился в центре залы, у дальней ее стены. Возле входа в шатер стояло два воина, облаченных в те же одежды, что были на нем, но с оружием в руках. Вооружены они были ледяными пиками, а на поясах у них был мечи, белые, словно покрытые инеем. По всем стенам были развешаны факелы, которые своим жаром подтапливали стены, но не могли причинить им серьезный вред.
Кайра остановилась посредине зала и указала ему на шатер. Шатер был мрачно-синего цвета и распростирался на десятки футов в высоту и не менее тридцати ярдов в ширину. Он посмотрел на травницу вопрошающим и слегка испуганным взглядом, но она лишь махнула на шатер рукой еще раз и резко развернувшись, ушла. Слава постоял на месте еще минуту, а затем набрался мужества и зашагал к шатру.
Когда охрана расступилась перед ним, и он вошел внутрь, он снова удивился. В шатре было много народу. Все они разместились на больших подушках и мешках-креслах вокруг большого, высотой не менее пяти футов костра. Перед каждым располагался низкий деревянный столик, с резными ножками, темно красного цвета. Прямо по центру, с другой стороны костра, на небольшом помосте, в который было вмонтировано подобие широкого трона-лежака, обильно заваленного полушками, сидели трое стариков, находясь выше над костром. Напротив них, но уже со стороны входа в шатер, где сейчас стоял Слава, находился такой же, столик, перед которым лежали подушки. Старик, сидевший в самом центре трона, при виде вошедшего парня, сжал руку в кулак и поднял ее над головой. Люди, сидящие в шатре на остальных местах, до этого оживленно переговаривавшиеся между собой, резко замолчали. Старик, удовлетворившись тишиной, опустил руку и указал гостю на столик перед ним.
— Добро пожаловать! Присаживайся путник. — Он замолчал и пристально всмотрелся в его глаза. По крайней мере, ему так показалось. Глаз самого старика ему рассмотреть не удалось из-за его кустистых бровей. Славик проследовал к столу и, аккуратно сел за него, подогнув согнутые в коленях ноги под себя, умащиваясь на удобных подушках. Он молчал, потому что горло его по-прежнему болело. Откуда-то из глубины шатра, через ниспадающие занавеси, появилось несколько молодых девушек в бело-синих нарядах. Две были с подносами, а одна с кувшином. Они расставили перед ним тарелки с едой, налили из кувшина красной жидкости, похожей на вино и так же грациозно удалились. Жареное мясо с пиалой бежевого соуса, горячая лепешка, еще дымящаяся и горсть каких-то мелких, красных плодов, похожих на клюкву.
— Ешь, прошу тебя! — Сказал старец и умолк. Слава вначале с опаской попробовал лепешку, которая была просто великолепна, затем отщипнул мяса и отправил в рот. Ротовую полость переполнила слюна и едва не хлынула через губы. Он жадно накинулся на мясо с хлебом, рвя его зубами и руками, периодически вмакивая их в бежевый соус, который был похож по вкусу на тартар. Умяв половину трапезы, он запил все вином (это оно и оказалось) и продолжил кушать, уже не так быстро и не так жадно цепляясь зубами в еду. Покончив с основным блюдом, он попробовал «клюкву», которая на вкус была кисло-сладкой и вполне приятной. Затем отодвинув тарелки в сторону, он осмотрел сидящих людей.
Мужчины здесь сидели полукругом, и были всех возрастов. От самых пожилых и умудренных в центре, до более молодых и совсем юнцов к краям полумесяца. Рядом с ложей старцев, Слава увидел сидящего воина, с челюстью-капканом. Он смотрел на иномирянина с пренебрежением и явно с недовольством. Вновь заговорил старик, сидящий на самом почетном месте.
— Поскольку мы выполнили все обязательства и традиции нашего народа: приютили тебя, вылечили и накормили, мы бы хотели получить от тебя ответы на наши вопросы. Ты согласен, беглец? — Слава был согласен, но он не мог разговаривать. Простуженное горло сильно болело, и иглы так и вонзались в него, когда он пытался выдавить хоть малейший звук из себя. Он лишь кивнул, оставаясь серьезным и сосредоточенным. Опасности он не чувствовал, но оставался наготове. — Как тебя зовут? Я знаю, что ты не можешь мне отвечать словами, но этого и не требуется. Отвечай мысленно, а я все пойму. — Вячеслав удивился такому заявлению и сказал, про себя: — Слава.
