Больше не бухает. Дым над дальним лесом заметно истончается.
Олег стоит у окна.
«Семь тридцать утра. Погода — просто замечательная», — лениво бродят в голове разноплановые мысли. — «Небо ясное и лазурно-голубое. Безветренно. Теплынь. Уже третьи сутки над нашим славным полуостровом висит устойчивый и обширный антициклон. Знать, и пугливая рыба постепенно отошла от недавних природных катаклизмов. То бишь, от ливней, гроз и штормовых северо-восточных ветров…. Успокоилась. Вылезла из глубоких ям и омутов. И вновь принялась — в преддверии скорого осенне-зимнего сезона — активно жировать. Повезёт сегодня — в обязательном порядке. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. А почему, кстати, нигде не видно Василича? Он в это время обычно уже что-то копает, пропалывает или же воду набирает из колодца. Странно…. И гуси гогочут, словно бы сто лет некормленые. Ага, и козы голос подают. Ерунда какая-то…».
Недоумённо передёрнув плечами, он идёт в туалетную комнату. Справляет естественные нужды. Умывается. Чистит зубы. Причёсывается перед зеркалом. Возвращается в спальню. Меняет фланелевую пижаму на хлопчатобумажный спортивный костюм. А мохнатые домашние тапочки — на удобные кроссовки. И спускается по деревянной винтовой лестнице на первый этаж.
— Груня, — зовёт Олег.
Тишина.
— Груня! — повышает голос.
Нет ответа.
Столовая, гостиная, кухня, гостевые спальни — никого. Лишь чуткая тишина вокруг, нарушаемая — местами — монотонным жужжаньем беспокойных пчёл, залетевших с улицы.
В прихожей — под овальным зеркалом — отрывной календарь: двадцатое августа, 1998-ой год.
Он выходит на крыльцо и кричит:
— Василич! Эй! Груня! Отзовитесь! Эге-гей! Куда вы все запропали? Найда! Ау! Где ты, противная собака?
Нет ответа. Только требовательный гогот гусей и жалостливое блеяние коз становятся всё громче. И курицы, поддерживая, начинают рассерженно кудахтать.
— Как мама умерла, так они все тут слегка разбаловались, — шепчет Олег. — А ещё и папа — неделю назад — улетел по важным делам в солнечную Испанию. Кот из дома — мыши в пляс. А я на роль строгого хозяина дома не очень-то подхожу…. Груня, наверняка, к старшей дочери в Козыревск укатила. А Василич и в классический русский запой мог запросто уйти. На него иногда накатывает…. Ладно, отложив рыбалку на час-другой, сам поработаю. Чай, не переломлюсь. Жили же мы раньше без прислуги. И ничего…
Их семья, действительно, разбогатела только два с половиной года тому назад — с тех самых пор, как Митин-старший заделался владельцем всех местных лесопилок и лесосек: переехали в комфортабельный коттедж за высоким кирпичным забором, наняли садовника-огородника-скотника-птичника-пчеловода (в одном лице), горничную-кухарку и шофёра-охранника. А раньше-то Михаил и Арина Митины были обычными камчатскими фермерами «мелкой руки», да и сына своего единственного — с самого малолетства — приучили к труду крестьянскому. И козы-курицы-гуси-кролики-пчёлы переселились в новообразованное поместье из той, прежней, скромной и обычной жизни.
Олег сноровисто напоил и накормил животных. Подоил коз. Собрал в берестяное лукошко с полтора десятка крупных, жёлто-коричнево-пятнистых куриных яиц. А заглянув в большой застеклённый парник, недовольно покачал головой:
— Огурцы, понимаешь, переросли. Совсем Василич мышей не ловит. Ладно, самые крупные, пожалуй, с собой прихвачу. А остальные уже завтра сорву, по возвращению. Часть, может, засолю. Другую, наоборот, замариную. В зависимости от настроения…. Кабачки-переростки? Козам и кроликам скормлю, не вопрос…
Тихий вкрадчивый шорох за спиной.
Он, торопливо нащупывая ладонью — в правом боковом кармане спортивной куртки — чёрный брусок бельгийского метательного ножа, оборачивается.
Качающаяся — чуть-чуть — разноцветная листва декоративного кустарника.
— Кто там прячется? Выходи, гнида позорная…. Ну, долго я буду ждать? Порешу на раз.
— Хр-р-р…. Гав!
— Это ты, Найда? Извини. А я, уж, подумал — чёрт-те что…
Из-за разлапистого куста японской гортензии появляется крупная охотничья собака.
Лайка? Может быть, если рассуждать по-глобальному. Только какая-то откровенно нетипичная. Белая, с редкими жёлто-бисквитными пятнами на боках. Компактная, ладная, лохматая и «шерстяная». Голова мощная и слегка клиновидная. Угольно-чёрный аккуратный нос. Углы рта слегка загибаются, образуя некое подобие ехидно-философской улыбки. Глаза тёмно-коричневые, глубоко посаженные, широко расставленные, немного раскосые, миндалевидной формы. Хвост пышный, гордо закинутый на спину. А, вот, уши какие-то маленькие и слегка закруглённые на концах.
