Двадцать минут спустя я вваливаюсь в автомастерскую Энрике и сразу направляюсь вверх по лестнице. На диване, где я сплю последние пару недель, сидит Айза. Мой единственный вариант – не реагировать на нее, потому что, как только я открываю рот, чтобы что-то сказать, мозг не знает, какие выбрать слова.
– Где ты был? – спрашивает Айза.
– Нигде, – отвечаю я, пока, пошатываясь, иду к дивану.
– Ты пьяный?
– Надеюсь, что да. – Язык у меня заплетается.
Она несколько раз цокает языком:
– Что бы подумали Дани и Марисса, если бы увидели тебя сейчас?
– Мне до лампочки.
– Ладно, давай по-другому. Что, если бы Дани или Марисса пришли домой пьяными, как ты сейчас?
Хоть я и пьян до чертиков, ответ мне ясен.
– Я бы надрал задницы им самим и тому, кто их напоил.
– Вот именно. – Она встает и приближается ко мне вплотную. – В следующий раз, когда надерешься, только попробуй потом появиться у меня, я тебе надеру задницу.
– Айза, думаешь, у тебя получится? Ну давай, действуй.
Я ложусь, потому что голова кружится и меня тошнит.
– Спиртное, братишка, не решит твоих проблем. И в колледж поступить не поможет.
Я боролся с собой сколько мог, но правда заключается в том, что в колледж я не пойду. Черт возьми, у меня все равно нет шансов. В крайнем случае можно было в какой-нибудь колледж поступить с помощью футбола, но я бы, скорее всего, вылетел в первом же семестре.
Монике нужен не такой, как я. Трей мог бы дать ей будущее и стабильность, чего я никогда ей дать не смогу. Нужно доказать ей, что я полная противоположность Трею. Тот, кто не заслуживает ни ее поцелуев, ни ее внимания. Сейчас я вообще ничего не заслуживаю.
Вот она, моя жизнь: здесь, на южной окраине Фэрфилда, с работой в захудалой автомастерской. Не хочу считаться с действительностью. Убеждаю себя, что все равно смогу присматривать за Дани и Мариссой, даже если не живу дома. Головокружение проходит, и меня накрывает волна безмятежности, дающая мне силы сказать Айзе правду.
– Я убил своего лучшего друга, – говорю я, – а потом целовался с его девушкой.
Кузина вскидывает бровь:
– Убил? Вик, я читала новости. Это был несчастный случай.
– Точно? – спрашиваю я, вдавливаясь в коричневый бугристый диван. – Айза, я хотел быть им. Хотел жить его жизнью. Хотел иметь его блестящий ум, черт возьми. Проклятье, я хотел его девушку.
Айза накрывает меня одеялом:
– Вик, это был несчастный случай. Ничего больше. Я уверена в этом, потому что я тебя знаю. Мы с тобой кровная родня.
Я мотаю головой:
– Пусть мы кровная родня, но это ни черта не значит. Вот я кровная родня со своим отцом, а он меня терпеть не может. Моника, наверное, после сегодняшнего тоже не захочет меня видеть.
– Вик, мне кажется, ты нравишься Монике.
– Да, тебе кажется, – говорю я. – Просто кажется.
Айза смеется:
– Вик, ведь это не я напилась, чтобы забыться, а ты.
– В яблочко.
– Однажды ты проснешься и поймешь, что напрасно тратишь жизнь на страх.
Черт побери!
– Я ничего не боюсь.
– Угу, – говорит Айза. – Продолжай твердить это самому себе, и когда-нибудь ты, возможно, в это поверишь.
ДО КОНЦА НЕДЕЛИ я не появлялась в автомастерской Энрике. Сердце замирало при мысли о том, что Вик может мне позвонить, но он не позвонил. Разочарование и обида, поселившись в груди, теперь сидят там, как злокачественная опухоль.
Я сделала глупость, поцеловав его, но в ту секунду мне так хотелось ощутить его силу и вобрать в себя его тепло. Ладно, еще я хотела сблизиться с ним эмоционально и физически. На мгновение мне захотелось забыть прошлое и думать только о будущем. Какая же я дура!
В пятницу вечером я на матч не иду. Остаюсь дома, в постели. Вик не выходит из головы, особенно то, как он посмотрел на меня после поцелуя. У него на лице был ужас, как будто мой поцелуй изменил все и Вику теперь надо скрыться. Раньше мы дружили, у нас были прекрасные отношения. Он был всегда предельно честен со мной, даже если это задевало мои чувства. Сейчас мне очень не хватает этой честности. Не хватает прежнего Вика.
– Ты в порядке? – спрашивает меня мама.
Я пожимаю плечами.
– Это из-за Трея? Или артрит опять обострился? Можно попросить увеличить дозу лекарств, если…
