Глава 2 Бабочка в паутине
Мотылёк, мотылёк не лети на свет,
Обожжешь ты крылья, мой тебе совет,
Вместо теплой лампы там горит огонь,
Вместо наслажденья будет только боль.
1
Ее разбудило нежное прикосновение его пальцев, Наташа открыла глаза и увидела перед собой его голубые, немного застенчивые глаза, от взгляда которого, она улыбнулась, удержав в своих пальцах его ладонь.
— Антон, — Наташа прижала его руку к своей щеке, — я так благодарна вам, вы просто не представляете, что вы сделали для меня…
Он жестом остановил поток её благодарных слов и тихо заговорил сам.
— Все это уже не важно, я знаю, что Лена многое рассказала тебе.
Наташа не уловила в его голосе раздраженные нотки, она не видела и не слышала всего того, что могла бы понять и так. В ней все перевернулось, и единственным желанием было сжимать его руку и видеть его сидящего перед ней.
— Лена не должна была чего-то говорить? — растерянно спросила Наташа, чувствуя, что он не хотел, чтобы подробности его личной жизни она узнала от своей сиделки. — Я понимаю, — Наташа отвела глаза, — но она хотела как лучше. Лена мне все рассказала о том… что вы потеряли жену…
Антон облегченно вздохнул, значит, девчонка ничего не успела прочесть из той паршивой записки, что оставила эта стерва. Значит все идет по старому плану и это радует.
— Будьте честны со мной, вам станет легче, — Наташа, привстав в постели, посмотрела в упор на него, — ни кому не нравятся все эти тайны, и если хотите, я тоже все расскажу о себе… потому, что теперь нет смысла что-либо скрывать.
Она смотрела на него, медленно переводя глаза на его губы, и почувствовала, как сердце начало биться чаще. Сама того, не желая, она выпустила его руку из своих ладоней и, закрыв глаза, опустилась на подушку. Краска прилила к её щекам, и Наташа закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от того желания, которое и так было написано на её лице, от всепоглощающей страсти, внезапно нахлынувшей на неё. Она почувствовала себя так, словно оказалась голой посреди городской площади 300-летия Красноярска. Сквозь пальцы, она увидела, как Антон встал и, попытавшись уйти, передумал, и направился к окну. Наташа, убрав руки с лица, посмотрела на него и решила, что больше не станет так себя вести. Я не должна была, не должна, но почему он не уходит, чего он ждет, я не имею права спрашивать.
Антон повернулся к ней, и она увидела на его глазах слезы, теперь они казались еще более глубокими и такими ранимыми, что Наташа, превозмогая боль, поднялась на ноги и, протянув к нему руки, попыталась подойти к нему, но, запнувшись, упала на мягкий ковер. Он подбежал к ней и нежно обняв, взял её на руки. От его прикосновения в теле Наташи все запылало, ей хотелось лишь одного, обнять и расцеловать Антона. Казалось, он тоже хочет этого, но вместо ожидаемого, Наташа оказалась на своей кровати, а он не проронил ни слова, накрывая её простыней.
— Тебе нельзя вставать, хотя доктор сказал, что ты на удивление быстро идешь на поправку, — сказал Антон, направляясь к выходу. — От тех уродливых шрамов не осталось и следа, еще несколько дней таким темпом и ты будешь совершенно здоровой.
— Да, я сама понимаю, что все это странно, — согласилась она, бросив взгляд на руку, где недавно был некрасивый шрам от порезов, теперь от него остался только маленький белый шрамик, который пройдет буквально через неделю.
Он немного задержался у двери, но потом быстро открыл ее и вышел, оставив Наташу опять одну.
Она, улыбаясь, зажмурила глаза и с благоговением вспомнила руки Антона, как он легко поднял её, и тепло его тела. Неужели это и есть любовь, подумала Наташа, ничего подобного она не испытывала к Сергею, когда по телу разливается приятная истома и хочется смеяться и плакать от счастья, что он рядом, чувствовать запах его тела и нежный аромат одеколона.
