Вышеупомянутые соглашения о закупке урожая создают лишь фиктивные юридические отношения между «КПК» и садоводами, как между покупателем и продавцом. В действительности же они гораздо более походят на обычные взаимоотношения между работодателем и служащим. Согласно типовому договору подобного рода компания берет на себя уборку урожая, выступает в роли советника относительно того, какого сорта и качества следует выращивать фрукты, и оставляет за собой право определять время и способ их уборки. При помощи подобных соглашений о закупке урожая компания обеспечивает непрерывный поток сырья для своих перерабатывающих заводов.
Компания такого типа выступает в двойной роли — как землевладелец и как собственник консервных заводов. С другой стороны, типичный мелкий садовод Калифорнии полностью зависит от цены на свежие фрукты. Он не может заработать на консервированных или переработанных продуктах, а может получить деньги только за сырье. В случае необходимости «КПК» может себе позволить заниматься земледелием в убыток, так как она зарабатывает на консервировании. Поскольку компания покупает больше фруктов и овощей, чем выращивает сама, она в первую очередь заинтересована в низких ценах на покупаемое ею сырье. Мелкий садовод должен продолжать выращивать фрукты, сколько бы они ни стоили, в то время как «КПК» в зависимости от рыночной конъюнктуры может перерабатывать фрукты и овощи или же отказаться от этого. Компания такого типа не только может вести двойную игру, но к тому же ее отношение к рабочей силе резко расходится с интересами мелкого садовода. «КПК» использует тысячи сельскохозяйственных рабочих (около 5 тыс. человек, общая заработная плата которых составляет 1 098 520 долл. в год), а мелкий садовод почти или совсем не пользуется трудом наемных рабочих. Поскольку «КПК» конкурирует с мелкими садоводами, возможность использовать дешевый труд дает компании решающее преимущество. Поэтому совершенно естественно, что «КПК» заинтересована в существовании Фермерской ассоциации и не жалеет денег, чтобы всемерно поощрять ее разнузданную деятельность.
Комиссия Ла Фоллета установила, что в настоящее время многие консервные заводы обрабатывают большие площади фермерской земли[25]. Четырнадцать консервных, заготовительных и сахарных компаний в Калифорнии владеют 106 900 акрами и арендуют еще 24 417 акров фермерской земли. В 1935 г. 10 консервных заводов имели договоры с 25 724 садоводами на закупку урожая с 97 237 акров земли[26]. Возросший во всей стране спрос на переработанные продукты увеличил долю фруктов и овощей, предназначающихся не для продажи в свежем виде на рынке, а для переработки на консервных заводах. Это касается не только Калифорнии. Компания «Кэмпбел соуп» в Кэмдене (Нью-Джерси) во время сезона ежедневно покупает 300 тыс. корзин помидоров. Каждый год она подписывает с 2 тыс. фермеров соглашения, на основе которых фермеры обязуются выращивать для нее помидоры. Эта компания «терпеть не может покупать на свободном рынке» и предпочитает подписывать с фермерами индивидуальные контракты с заранее оговоренной ценой. Совершенно очевидно, что подобная практика, столь характерная для консервной промышленности, ослабляет позиции фермеров, выращивающих помидоры. «Кэмпбел соуп компани», по заявлению журнала «Форчун» (ноябрь 1935 г.), «держит своих фермеров в руках».
В результате подобной практики во многих районах и во многих отраслях сельского хозяйства процессы переработки и распределения продукции оттеснили на задний план чисто земледельческие процессы. В этих «фабричных районах» — в производстве сахарной свеклы, помидоров и многих других культур — ферма, с помощью различных методов финансового контроля, превратилась в поставщика сырья для завода. Она связана с заводом многочисленными узами, видимыми и невидимыми; она стала частью завода, или, другими словами, завод вторгся в поле. Крупные компании вторглись в сельское хозяйство: фермеры уже не ведут с ними торговли, они работают на них. Сельское хозяйство действует под диктовку промышленности, подобно тому, как промышленность стала действовать под диктовку финансового капитала.
