— Да нет. Просто я сегодня вообще не ищу общества. Мне хотелось побыть одной. Но если хотите… — Эмили окончательно оробела. Что это с ней происходит? Мужчина как мужчина, воспитанный, вежливый, вовсе не нахал, как Ричард и другие ее молодые друзья, а она растерялась. — Наверное, вы берегли это вино для кого-то еще и явно не собирались открывать его в поезде.
— Глупости! И давайте будем считать, что вы согласились.
И не оставив ей шансов возразить, он отвернулся и склонился над небольшой сумкой. Эмили молчала, с любопытством глядя на его широкую спину и пытаясь угадать возраст своего странного попутчика. Казалось все время по-разному: то тридцать с небольшим, а то и все сорок пять.
— А вы подумали, что я везу целый чемодан испанского вина и называю его антиквариатом?
— По крайней мере, это объясняет, почему вы запрещаете его кантовать. Я бы тоже волновалась, если бы от аккуратности носильщиков зависела судьба испанского вина, видавшего еще моего прадедушку.
— Нет, вина у меня, к сожалению, не так много, — сказал он, доставая бутылку из темного стекла и усаживаясь на диван. — Ну? Вы, я надеюсь, не передумали и не станете убегать в соседнее купе?
— Что же с вами делать, — улыбнулась Эмили. — Сдаюсь.
Уже после первого глотка она почувствовала, что пьет действительно что-то очень вкусное и необычное.
— Вы не соврали, прекрасное вино!
— Да. Пару-тройку веков назад такое подавали к столу при дворе. А темпераментные герцоги и герцогини не брезговали использовать его как орудие мести.
— Подсыпали яд? — с наигранным ужасом сказала Эмили, демонстративно отодвигаясь подальше.
Он замахал руками.
— Нет-нет-нет, милая… донья, можете не бояться, я не отравлю вас!
— Да, это было бы интересно. — Эмили отметила, что вино необыкновенно быстро сняло напряжение и по жилам расползлось приятное ласковое тепло. — Сначала вы заняли мое купе, потом отравили меня вином. А тело выбросите в окно?
— Нет! Упакую в чемодан. Для этого я его и вожу.
Эмили одобрительно посмотрела на огромный сундук.
— Думаю, там уже лежат трое. И для меня еще вполне хватит места.
Они рассмеялись. И хотя беседа принимала не совсем обычный оборот, ей нравилось шутить с этим мужчиной. Он был по-своему мил. И даже забавен. Во всяком случае, с каждым глотком вина становился все лучше и лучше.
— А теперь расскажите о себе. О, я совсем забыл. Ну как я мог себе такое позволить?!
Эмили участливо посмотрела на него.
— Вы все-таки жалеете, что открыли вино?
Он театрально вздохнул, опуская глаза, в которых проскочили искорки лукавства.
— Никогда себе не прощу! Мы уже полчаса сидим и даже не знаем имени друг друга!
— Да, это нехорошо.
— Итак, вас зовут…
— Меня? — На лице Эмили отразился искренний испуг. — Меня… зовут… Мишель! — Интересно, а с каких пор? — спросил кто-то, очевидно внутренний голос, и она, не найдя, что ему ответить, опустила глаза и покраснела. Раньше ей не доводилось сочинять так откровенно, а главное, общаться с внутренним голосом.
— Прекрасное имя! — воскликнул мужчина.
— Правда?
— Да. Мне очень приятно! — Взгляд его стал откровенно хитрым. — А я Кларк. Кларк Стайлинг.
— Мне тоже очень приятно.
— Ну… теперь мы можем продолжать разговор.
— Хорошо, — улыбнулась Эмили, а сама подумала, что оказаться собственной сестрой не так уж плохо: у Мишель по крайней мере жизнь складывается вполне удачно с общепринятой точки зрения.
— Итак, дорогая Мишель, расскажите о себе.
Она пригубила вино, чтобы окончательно прогнать робость, и сказала:
— А так полагается следующим пунктом светского разговора?
— Конечно. Хотя, мне кажется, такой девушке, как вы, быстро надоедают светские темы.
— Такой, это — какой?
Он оглядел ее от прически до туфель, которых не носят проводницы, и веско заявил:
— Избалованной деньгами, но не избалованной жизнью. Мне кажется, вас что-то мучает.
— Да. — Эмили поставила бокал на столик. Она не чувствовала ни малейшего раздражения по отношению к Стайлингу. — Это так.
Испанское вино, под стать горячим нравам предков, его производившим, рождало какие-то новые ощущения, которых раньше Эмили не знала. На секунду она и впрямь предположила, что Кларк подсыпал яду или по меньшей мере щедро сдобрил вино какими-то снадобьями.
