– Я тоже тебя люблю, Санборн.
– Придурок.
После возвращения Чэя они почти не разговаривали, и скоро Майк принес Санборну омлет из четырех яиц, а Генри – глазунью из двух. Но Чэю Майк принес омлет, на который ушло добрых полдесятка яиц, – его края были вровень с краями тарелки, а под ним скрывались еще и сосиски. «Для работы надо иметь прослойку между кожей и костями», – сказал Майк. Генри подумал, что такой порцией можно было бы накормить всю их компанию вместе с Чернухой, но Чэй управился со своим завтраком без всякого труда.
Он закончил, когда Майк вернулся с беконом для Чернухи и счетом для Генри и Санборна.
– Нужен или нет? – спросил он, кивая на счет. И протянул Генри пакет из оберточной бумаги, на которой уже проступили пятна жира.
Генри взял пакет и посмотрел на Санборна.
– Мы тоже решили поработать, – сказал он.
Чэй промолчал. Он даже не оторвал глаз от тарелки, на которой к этому времени остался только последний кусочек сосиски.
Дверь в ресторан открылась.
– Ладно, ребята, кликните меня, когда будете готовы, и я вам покажу, что надо делать. Ну что, как настроение в такой солнечный денек?
Последняя фраза была адресована двум новым посетителям. Двум полицейским.
– Сразу поднимется, когда выпьем по чашечке твоего кофе, – ответил один из них.
Чэй поднял взгляд, замер на несколько секунд, а потом снова уставился на свою сосиску. Генри почувствовал его внезапный и всепоглощающий страх.
– Я гляжу, дровишек у тебя колоть не переколоть, – сказал другой полицейский.
– Ага. Вот нанял только что ребят, чтоб покололи и сложили.
– Этих? – спросил первый полицейский.
Их взгляды переместились на тех, о ком шла речь. Генри надеялся, что они не станут присматриваться к Чэю и у них не проснутся подозрения. Надо бы что-нибудь сказать, подумал он. Пусть знают, что они не нарушали никаких законов – в частности, того, который запрещает водить машину без прав.
– Здрасте, – сказал он.
Оба полицейских кивнули.
– Ну, где кофе? – спросил первый.
Когда Майк ушел за кофе, Чэй встал – медленно, – повернулся и зашагал к двери. Он шел так, словно у него вообще не было коленей. Генри с Санборном двинулись за ним.
– Вы там поосторожней, – сказал второй полицейский.
– Ладно, – ответил Генри и постарался принять как можно более беззаботный вид – или хотя бы шагать естественнее, чем это удавалось Чэю.
Когда они с Санборном вышли из ресторана, Чэй уже сидел в пикапе.
– Почему ты так странно шел? – спросил Санборн.
– Я шел нормально, – ответил Генри.
– Ты шел так, как будто тебе приспичило в уборную.
– Я так не шел.
– Отличное возражение. «Я так не шел». Что дальше? «Сам дурак»?
Чэй завел мотор.
Генри взглянул на Санборна, потом подошел к пикапу и жестом попросил Чэя опустить стекло.
– Куда ты собрался? – спросил он.
– Если хотите, садитесь.
– Мы же не расплатились. Если ты сейчас уедешь, как по-твоему, что Майк скажет этим полицейским?
Долгая пауза. Потом Чэй потянулся к зажиганию и выключил двигатель. Генри заметил, что рука у него дрожит.
– Пошли работать, – сказал Генри.
Чэй поднял на Генри глаза, и у него снова вырвался смешок.
И снова невеселый.
– Работать, говоришь? Когда ты в последний раз зарабатывал себе на хлеб?
– Спроси меня через несколько часов, – сказал Генри.
Он обошел машину и залез в кузов. Чернуха сидела и виляла хвостом, потому что ждала обещанного бекона со всем терпением, на какое только может быть способна собака. Генри разорвал пакет, и она с большим удовольствием доделала остальное.
Когда Чернуха покончила с беконом и вылизала бумагу, Генри спрыгнул из кузова на землю и услышал, как открылась и захлопнулась дверца со стороны водителя.
Как раз в этот миг полицейские вышли из ресторана.
Генри посмотрел на Чэя, который снова оцепенел и уперся взглядом себе под ноги.
– Пойдем, Чэй, – позвал он. – Слышишь? Пойдем.
Прихлебывая из стаканчиков кофе, полицейские проводили их глазами. Потом второй полицейский обогнул пикап Чэя и посмотрел на номер. Вернувшись к патрульному автомобилю, он поставил кофе на крышу, достал блокнот и что-то записал.
Вышел Майк, вытирая руки о фартук, и сетчатая дверь захлопнулась за ним сама по себе. Он встретил ребят у дровяной кучи – кучи, которая вдруг стала выглядеть неимоверно огромной, прямо-таки гигантской.
