В результате чего Чернуха с визгом шарахнулась в лобовое стекло, а Санборн, Чэй, Мак и его приятель разлетелись в разные стороны, точно кегли.
Генри резко тормознул, и Санборн вскочил в машину, а Чэй отшвырнул прочь бутылочное горлышко и прыгнул вслед за ним, и они оба что-то заорали – Генри не мог разобрать, что именно, но понять, чего они хотят, было нетрудно. Он снова нажал на газ, и они вылетели с полутемной стоянки на пустынные улицы Портленда.
По-прежнему задним ходом.
На улице Генри снова затормозил, переключил передачу, выжал газ. На первом же повороте он свернул влево, на длинную и узкую набережную.
– Нет, нет! – завопил Чэй. – Не туда!
Генри тут же смекнул, что он прав. Ему было хорошо известно, чем кончаются такие набережные. Он опять тормознул, переключился на задний ход, газанул и выскочил обратно на улицу прямо перед носом у тех двоих рыбаков. Отчаянные крики.
Чэй тоже издал что-то похожее на камбоджийский боевой клич – по крайней мере, так показалось Генри.
Он снова нажал на тормоз, переключил передачу, выжал газ. На этот раз он быстро свернул направо и помчался по узким улочкам. Он дышал так часто, что успевал делать по два-три вдоха в секунду. К этому моменту Генри уже успел проехать больше, чем за всю свою прежнюю жизнь, – что было несложно, поскольку он лишь однажды пробовал водить машину на аллее перед своим домом. Вдобавок он потерял пакет с жареными моллюсками.
Чернуха посмотрела на него, опустив уши.
– Извини, – сказал он Чернухе, потом повернулся к Чэю. – Сейчас остановлюсь где-нибудь, и ты…
– Не останавливайся! – выпалил Чэй.
– Эти ребята побежали к своей машине, – сказал Санборн.
– Здесь налево! – крикнул Чэй.
Генри быстро свернул налево. Чернуху снова кинуло в стекло.
– Когда поворачиваешь, неплохо бы слегка сбрасывать скорость, – заметил Санборн.
– А тебе неплохо бы заткнуться, – сказал Генри.
– Согласен, – сказал Чэй.
– Ты знаешь, куда мы едем? – крикнул Генри. Он повернул направо слишком быстро, и Чернуха обиженно взвизгнула – но Чэй уже держал ее в обнимку.
– Нет, – ответил он, что было неутешительно. – Направо! – снова воскликнул он.
– На этот раз чуть медленней, – сказал Санборн, – если не хочешь, чтобы нас всех стошнило.
Генри, который определенно не хотел, чтобы их всех стошнило, вписался в следующий поворот немного медленнее – и очутился на улице, где все машины, припаркованные на обочинах, глядели им навстречу.
– Это улица с односторонним движением, – сообщил Чэй.
– Ты все время говоришь то, что я и так знаю, – сказал Генри.
Улочка была совсем узкая, и их пикап едва не цеплялся боковыми зеркальцами за стоящие на обочинах машины. Генри очень надеялся, что никто не выедет на нее впереди. А еще – что те рыбаки, если они их ищут, не заглянут на эту улицу, потому что пикап, едущий в обратном направлении, сразу их выдаст.
– Сворачивай отсюда, да поскорее, – сказал Чэй.
– Куда?
– Все равно куда.
Генри свернул в ближайший переулок налево и притормозил. Глянул в зеркальце – никого.
– Кажется, можно остановиться, – сказал он.
– Да, будь добр, – сказал Санборн.
Он остановился, и тут их всех вдруг разобрал смех. Даже Чэя. И если бы Чернуха могла смеяться, она бы тоже смеялась – она сидела у Чэя на коленях и ухмылялась практически до ушей, а они смеялись вместе так, будто всю свою жизнь только это и делали.
– А ты классный гонщик, Генри, – сказал Санборн.
– Я никогда не поворачивал на двух колесах, – признался Чэй.
– Он тоже, – заметил Санборн.
– Лучше сказали бы спасибо за то, что благодаря мне вам не наваляли по первое число, – заявил Генри. – А я бы хоть сейчас вылез отсюда, но у меня почему-то руки от баранки не отлипают.
Опять смех, и Чэй потянулся мимо Чернухи, чтобы помочь Генри оторвать руки от руля. И едва Чэй коснулся его, как Генри снова захлестнула прежняя горечь. Он отпрянул к дверце, и весь смех разом оборвался.
Вдруг наступила тишина.
Генри и Чэй вылезли из пикапа. Молча разминулись, огибая машину. Чэй сел за руль, а Генри – с другой стороны и взял Чернуху на колени, чтобы окончательно ее успокоить. Потом они захлопнули дверцы и посидели немного без движения, переводя дух.
