– Видел.
– Не угодно ли вам прокомментировать облик этого камбоджийского иммигранта?
– Мы стараемся привить всем учащимся школы Лонгфелло навыки ответственности и принципиальности. Мы также отмечаем высокую ценность свободы слова и свободы печати. Нам дорог этот союз свободы и ответственности.
– Вы полагаете, что карикатура, о которой идет речь, демонстрирует ответственность и принципиальность?
– Да, в сочетании со свободой.
– Сколько беженцев из Камбоджи учится сейчас в вашей школе?
– Персонаж на карикатуре – это собирательный образ, а не конкретный человек. Авторы ведут политическую дискуссию, отдельные личности здесь ни при чем.
– И это, очевидно, тоже проявление буйной фантазии и кипучей энергии, с которыми Чэй Чуана приглашают стать членом вашего дружного коллектива?
– Возражаю, – сказал мистер Куинси.
– Я снимаю последний вопрос. Мистер Шерингем, я привел несколько примеров того, как ваши ученики демонстрировали, говоря вашими словами, «естественное оживление». Но семья Чуанов восприняла это иначе – как намеренные оскорбления. У меня имеются записи о еще восьми аналогичных случаях. Сколько из них вы расследовали по просьбе Чэя и его родителей?
Шерингем разъединил сложенные на колене руки и снял одну ногу с другой.
– Простите?
– Сколько случаев нанесения Чэй Чуану намеренных оскорблений вы расследовали?
– Я читал отчеты о каждом из них и трижды беседовал с миссис Чуан. Языковой барьер помешал нам достичь какого-либо определенного результата. Однако я решительно не согласен с вашей характеристикой этих поступков как оскорблений.
– Что вы сделали, прочтя эти отчеты?
– Как всегда, присовокупил их к остальным бумагам.
– Но ваши действия в подобных случаях не всегда ограничиваются только этим. В прошлом феврале вам сообщили о другом оскорблении, нанесенном одной из ваших учениц.
Шерингем снова положил ногу на ногу.
– Луизе Смит, – продолжал Джаконда. – Ее шкафчик тоже взломали.
Шерингем кивнул.
– И испортили ей блузку. Правильно? Я хотел бы услышать от вас подтверждение.
– Да.
– Как именно испортили?
– Испачкали красной краской из распылителя.
– Прошу прощения, мистер Шерингем. Какого цвета была краска?
– Красная.
– Стоимость такой блузки – пятьдесят шесть долларов. Школа возместила этот ущерб, так?
– Да.
– После расследования вы обнаружили, что вина за этот поступок лежит на двух конкретных ученицах. Какова была ваша реакция?
– Случаи вандализма у нас крайне редки, и мы рассматриваем их как серьезное нарушение школьной этики. Обеих виновниц отстранили от учебы на пять дней, а их родных попросили скомпенсировать понесенные школой затраты.
– Как вы считаете, сопоставима ли ваша реакция на это происшествие с той, которая последовала с вашей стороны в ответ на порчу учебников Чэй Чуана в сентябре?
– Разные ученики и обстоятельства требуют разного подхода. При руководстве школой нельзя действовать по шаблону. Здесь нужны гибкость и понимание.
– Мистер Шерингем, какую сумму внесла семья Смитов на счет Подготовительной школы имени Генри Лонгфелло в прошлом году в качестве безвозмездной помощи?
– Простите?
– Я задал очень простой вопрос. Какую сумму внесла семья Смитов на счет вашей школы в прошлом году в качестве безвозмездной помощи?
– У меня нет с собой этих данных.
– А у меня есть, – сказал мистер Джаконда. Он вернулся к своему столу и открыл блокнот. Провел пальцем по странице и присвистнул. Не оборачиваясь, он спросил: – Похоже, Смиты не жалели денег на помощь вашей школе, верно?
– Они проявляли чрезвычайную щедрость в течение весьма продолжительного времени, и школа Лонгфелло считает их исключительно ценными членами местного общества.
Джаконда обернулся к директору.
– Более ценными, чем семья Чуанов?
Шерингем не ответил.
– Молчите? Ну что ж. Так не находите ли вы удивительным, мистер Шерингем, что ученик, который постоянно терпит оскорбления в вашей школе, делает все возможное, чтобы спасти другого ученика Лонгфелло, пострадавшего при аварии?
– Нет, не нахожу, – сказал Шерингем. – В нашей школе очень силен дух товарищества и взаимопомощи.
– Да ну? – удивился Джаконда. – Признаюсь честно: это самое удивительное заявление, которое я сегодня слышал.
