Последняя в этой группе, Дороти Тотонак, была несколько старше других и выглядела замкнутой. Ее имя назвала Ларсу Пат; в конце концов, Дороти поднялась на ноги, но, казалось, была намерена ограничиться только кивком.
Ларс спросил, сколько времени они уже провели здесь. Оказалось, что всего несколько дней. Началось легкое препирательство о способе подсчета времени, когда взгляд Ларса упал на одну из раскрытых дверей. В соседней комнате, примерно такого же размера, как та, в которой он стоял, находились другие живые существа, но не земляне, Ларс подошел к Николасу Опаве и взял его за руку. Инстинктивно перейдя на шепот, он спросил: «Это Кампаны?» За всю свою историю космических странствий он никогда не видел ничего подобного. Но тем не менее с первого взгляда узнал эти квадратные тела, покрытые складками кожи; их узнал бы любой образованный человек с любой планеты. Хотя изображения Кампанов встречались довольно редко, каждый видел их.
Опава только устало кивнул.
«Мы с ними ладим вполне нормально», – вставил капитан Наксос в своей обычной деловой манере. – «Условия у нас одинаковые, все вместе здесь заперты, им приходится быть дружелюбными».
Ларс стоял, уставившись на Кампана. Он убедился, что все, что он знал о них оказалось верным: форма их неуклюжих угловатых тел напоминала механизмы, но он никогда не слышал, чтобы ум Кампанов называли механическим.
Кроме умственных способностей, которые были весьма необычны по земным меркам, а иногда даже внушали благоговейный ужас, Кампаны славились тем, что старались избегать контактов с землянами. Но вот один из них вышел из своей комнаты и направился к людям. Походка была медлительной, перекатывающейся, но ее нельзя было назвать неуклюжей.
«Могу поспорить, идет поприветствовать новичка», – сказала Пат Сандомер.
И оказалась права. Толстое существо (две руки, две ноги, покрытая чешуей кожа или тесно облегающие одежды?) приближалось прямо к нему. Все остальные немного отступили.
«Было бы глупо сказать вам „Добро пожаловать“» – Ларсу показалось, голос прозвучал удивительно чисто и ничем не отличался от человеческого, хотя рот и горло, его породившие, выглядели совсем по-иному. – «Но можно пожелать вам здоровья, что я и мои товарищи Кампаны и делаем».
«Спасибо. Вам того же», – что сказать чужаку? – «Как вы попали в плен?»
Похожий на руку отросток шевельнулся. Рот, гораздо шире, чем человеческий, артикулировал земные слова с бесхитростным старанием: «По несчастью, мой друг, по несчастью». Произнеся это, Кампан медленно повернулся к ним спиной и начал путь назад, к своим товарищам. Какого пола это существо? Ларс не мог сказать. Он слышал, что Кампаны сами редко интересовались половыми различиями.
«Я думал, они никогда не говорят с нами так свободно», – пробормотал Ларс, наблюдая за удаляющейся спиной.
Пат, в сущности, повторила все сказанное капитаном Наксосом: Кампаны, вынужденные обстоятельствами, могли быть хорошими компаньонами. И все же берсеркеры понимали, что необходимо обеспечить два разных биологических вида двумя раздельными комнатами, признавая необходимость психологического разделения.
Ларс проголодался, как волк, а здесь была вполне пригодная еда, розово-зеленые пирожные, о которых упоминали бывавшие в плену у берсеркеров. Он мог видеть Кампанов, жующих в своей комнате пирожные другого цвета. После того, как Ларс поел, товарищи по несчастью показали ему отдельную камеру, где можно было поспать или просто побыть одному. Эта камера очень напоминала ту, что была на корабле берсеркеров, за исключением того, что была высечена в скале, и в ней не было двери. У каждого из пленников была своя келья, где он мог уединиться, и еще одна оставалась незанятой. Все индивидуальные камеры, используемые пленными выходцами с Земли, были расположены в конце небольшого бокового зала, выходящего из общей комнаты.
Крайне уставший, Ларс вытянулся на припасенном для этой цели одеяле, закрыл глаза. Он вдруг почувствовал себя тесно связанным с этими людьми, которых не знал еще час назад.
Он все еще ощущал рядом с собой их присутствие даже сейчас, когда спал.
