1918 год принес батько Махно не только кровавую славу, но и жгучую любовь странной девушки.
Душа женщины – загадка, ее сердце – тайна. И потому не будем решать, как могла красивая, интеллигентная девушка, из богатой семьи, курсистка, прекрасная музыкантша и очаровательная собеседница, отдать невзрачному на вид бандиту – Махно – свою первую любовь, молодость и красоту. Лучше расскажем, как произошла роковая для Махно встреча с его будущей женой, как стихийно вспыхнула в их сердцах нечеловеческая любовь и как праздновал Махно свою свадьбу.
Еще дымились остатки разбитых тяжелыми снарядами домов, еще шел грабеж богатого города Екатеринослава, пьяные махновцы жадно сваливали на подводы все, что выносили из домов, еще влачила по опустошенным улицам свою черную мантилью смерть, а у всех жителей было одно желание, одно стремление, один порыв: бежать из города…
Но не так легко было уйти из города смерти и грабежа. Для этого необходимо было получить пропуск "коменданта" города, которым был назначен палач Кийко. Возле дверей дома, где помещалась его канцелярия, в громадной толпе стояла девушка, которая невольно обращала на себя внимание и невольно вызывала сочувствие всех, кто стоял в очереди. У нее было прелестное, матово-розовое с правильными тонкими чертами лицо, ласковые темносерые красивые глаза с длинными ресницами, стройная и изящная фигура. Слабая улыбка освещала ее лицо и делала его детски-милым.
С ней часто заговаривали то один, то другой из ее случайных соседей, и она охотно, с милой улыбкой, поддерживала разговор. Из ее ответов можно понять, что она едет из Киева, где стало невозможно продолжать учиться в высшем учебном заведении, и по дороге случайно задержалась в Екатеринославе, а теперь торопится домой, чтобы повидать родных.
Томительно и скучно проходят часы стояния в очереди; уже стемнело, а толпа все стоит на улице, не подвигаясь к заветной двери. Проходивший мимо молодой махновец, как и все, невольно залюбовался красивым лицом девушки и после недолгого раздумья подошел к ней, предложив провести к коменданту. Девушка, слегка смутившись, пошла за ним, – и вот она перед Кийко, которому объяснила, что хочет ехать домой к родным.
– Мне нужен пропуск.
Кийко развязно и бесцеремонно рассматривает ее и говорит с улыбкой на угрюмом лице:
– Выдача пропусков на сегодня закончена.
В это время в комнату Кийко вошел Махно, который, не снимая высокой шапки, уставился на девушку острым и недобрым взглядом. Девушка невольно, словно испугавшись, подалась назад, а Махно вдруг резко выкрикнул:
– Вы ночуете у меня – и только…
Затем повернулся и ушел, не выслушав ответа девушки. Вскоре за девушкой пришел некий Козельский, интимнейший друг Махно, и увел девушку к своему другу.
– Вы не бойтесь… он вам ничего не сделает, – ободрял ее Козельский.
Эта ночь была для Махно роковой. Вначале все шло хорошо. Девушка охотно ела, пила чай, отвечала на вопросы Махно и сама их задавала, а когда Махно в порыве откровенности, показал ей рубцы от кандалов на своих руках,- порывисто, почти рыдая, потянулась к Махно и долго рассматривала и гладила грубые рубцы своими маленькими руками, а Махно, растроганный нежной лаской, тихо рассказывал ей о своей жизни на ненавистной каторге.
Они так близко сидели друг возле друга, что, когда наступила пауза, девушка смущенно отодвинулась от него и попросила указать ей место для ночлега.
Махно моментально изменился: на миг мелькнуло в нем что-то человеческое, но снова он оказался во власти своих звериных страстей; он грубо бросился к девушке и обнял ее, но девушка была не из робких.
– Оставьте меня, – закричала она, – пустите…
Но Махно все крепче обнимал ее и тянулся к ее губам.
Девушка с силой ударила его по лицу…
Махно, взбешенный пощечиной и сопротивлением, отскакивает в сторону; его мозг с лихорадочной быстротой заработал в изобретении для нее самых невероятных мучений.
– Зажарить ее после всего я хотел, и только, – не раз сознавался потом Махно.
