Генерал нахмурился. Не заметив этого, Поль прошептал:
– Где она теперь? Как живет? Что делает?
Гостиная была просторной комнатой, обставленной массивной мебелью темных тонов. Графиня и ее дочь словно смотрели с портретов друг на друга. Все двери были закрыты; лишь одна, напротив камина, была приотворена. Из-за нее доносились тихие звуки, напоминавшие дыхание спящего ребенка.
– Поль, – проговорил генерал, – если вы все еще любите ту, которая недостойна вашей любви, я больше не смею вас задерживать. Прощайте.
Он встал, дрожа от гнева. Поль тоже поднялся.
– Прощайте, – в свою очередь произнес он. Мужчины направились к двери, и Поль добавил:
– Будьте добры к… ней, к тому нежному ребенку, которому я обязан жизнью.
Юноша взялся за ручку двери. В соседней комнате вдруг раздался слабый болезненный крик. Генерал, бросившись туда, исчез за портьерой. Поль, по-прежнему держась за ручку, остановился и прислушался. Он ощущал, как колотится в груди его сердце.
– Что с тобой, дорогая? – донесся из соседней комнаты встревоженный голос генерала.
– Отец! – ответил мелодичный, как музыка, голосок, – ты правильно сделал, что поставил мою кровать рядом со своей и решил не оставлять меня одну. Но как только я засыпаю, меня преследует один и тот же кошмар: я вижу их вдвоем!..
– Замолчи! – тихо велел генерал.
Рука Поля соскользнула с дверной ручки, и он сделал шаг назад.
– Почему я должна молчать? – прошептал нежный голосок. – Я так долго молчала!.. Может быть, он полюбил бы меня, если бы я могла сказать ему, что боготворю его!
Отец поцелуем закрыл ей рот. Поль прижал руки к груди, испугавшись, что сердце его сейчас разорвется. И тут он вновь услышал слова малышки:
– Папа! Послушай, что мне снилось. Этот сон отличался от предыдущих. Мне пригрезилось, что Поль собирается уходить, а я все еще немая. Я готова пожертвовать жизнью, лишь бы Бог дал мне возможность говорить. И вдруг во мне просыпается голос, но слова не срываются с губ, а исходят прямо из сердца, и я кричу Полю: «Я жила для вас; может, мне надо ради вас умереть?!»
Поль, не сознавая, что делает, пересек гостиную. В следующий миг он уже стоял на пороге спальни.
– Выйдите отсюда, месье! – крикнул ему взбешенный генерал.
Но вместо того, чтобы послушаться, Поль бросился к кровати и упал на колени.
Суавита потянулась к нему, на ее лице расцвела улыбка, и малышка подставила юноше лоб для поцелуя.
Они не проронили ни слова, но генерал обнял их обоих и прижал к своему сердцу.
Примерно в это же время блистательный и элегантный виконт Аннибал Джоджа, маркиз де Паллант, мчался по улицам Парижа в фиакре, которым правил наш старый знакомый Пиклюс, один из конюших несчастной «королевы Горэ».
Рядом с очаровательным виконтом сидел человек, готовый вопить от радости.
Его восторг можно было понять; это был утопающий, спасенный из воды, когда волны уже смыкались над его головой, когда он захлебывался и перед ним, казалось, разверзлись врата ада. Одним словом, это был красавец Николя, вырвавшийся из камеры Консьержери в самый последний момент. Только Черные Мантии могли организовать такой побег.
– Дорогой мой друг, – рассказывал Николя, – вчера я услышал, как охранник шепнул мне на ухо эти дивные слова: Завтра будет день. Я сразу сообразил: Лекок умер, ведь должны были отрубить больную ветку. Это сделал наш славный полковник? – спросил красавец.
– Полковник – старая лиса, – ответил Аннибал Джоджа, – и Лекоку не повезло.
– Как его убрали? – поинтересовался Николя.
– Мадам графиня де Клар прислала ему белых грибов из Анденского леса, – улыбнулся виконт. – Их оказалось достаточно.
– Милая Маргарита! – смеясь, воскликнул Николя. – Я сам думал о грибах из этих мест. Лекок любил их… Мы что, сделали по Парижу десять лье, виконт? – вдруг удивился он.
Шторы фиакра были опущены. Аннибал ответил:
– Лишняя предосторожность не помешает, мы заметаем следы.
В этот миг карета остановилась. Возле распахнувшейся дверцы появился Кокотт со свечкой в руке и сказал:
– Наденьте вашу шляпу и замотайте лицо шарфом, не надо, чтобы вас видели.
Красавец Николя был осторожным от природы, он тщательно закутался, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Его провели в темную и сырую улицу; откуда-то пахнуло помоями. Улица упиралась в большое мрачное здание. Николя увидел винтовую лестницу.
