Заметив его, Капотов слегка изменился в лице, но тут же сделал попытку улыбнуться, продемонстрировав золотую фиксу.
— Старший лейтенант, решили посетить праздник? — проговорил он, поворачиваясь.
Смирнов слегка кивнул Самсонову и перевел взгляд на капитана.
— Да, Алексей Геннадьевич, но исключительно по долгу службы. — Он улыбнулся, давая понять, что отчасти шутит. — Кто этот молодой человек? — Он уставился на юношу, и тот смущенно захихикал, отводя взгляд.
— Это мой сын. — В голосе Капотова появилось напряжение. Он словно боялся, что полицейский вслух выскажется насчет странного поведения его сына.
— Ваш пациент? — прямо спросил Смирнов Самсонова.
Тот недовольно нахмурился.
— Да, а что?
— Ничего. Как продвигается лечение?
— Какое это имеет отношение к… делу?! — буквально прошипел Самсонов, сверля полицейского глазами.
Смирнов пожал плечами:
— Может, и никакого.
— Успешно, — ответил капитан. — У Сергея большие успехи. И все благодаря Александру Викторовичу и его команде. Упокой, Господи, его душу.
— У парня со временем все будет нормально, — добавил Самсонов, взглянув на Капотова. — Еще три-четыре года терапии, и вы его не узнаете. — Он обращался уже только к капитану.
Тот взглянул на профессора с благодарностью:
— Дай-то бог, Юрий Петрович!
— Сергей всегда плавает с вами? — поинтересовался Смирнов.
— Нет, конечно. Раза два в неделю.
— Я — юнга! — неожиданно проговорил сын капитана и широко ухмыльнулся. Зубы у него были ровные и белые.
— Да-да, — поспешно согласился Капотов. — Иди проверь такелаж.
— Хорошо. — Парень развернулся и медленно направился прочь.
— Желаю удачи, — сказал Смирнов, проводив его взглядом.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил капитан.
Смирнов и Дымин отошли к барной стойке.
— Что будете пить? — поинтересовался бармен, молодой парень с выбритой головой. В ушах у него болтались серьги-колечки.
— Ничего, — ответил Смирнов.
Дымин только отрицательно покачал головой. Конферансье тем временем поднимался на сцену. Он махнул музыкантам и вышел на середину площадки.
— Дорогие дамы и господа! Мы рады приветствовать вас на теплоходе «Фаэтон», самом большом теплоходе на этом рейсе! Сегодня для вас поет и играет вокально-инструментальный ансамбль «Арнельбо»! — Конферансье сделал паузу для аплодисментов.
— Я схожу вниз — посмотрю, что делается в каютах, — сказал Смирнов. — Будь начеку.
— Ушки на макушке, — отозвался Дымин.
Следователь отправился на нижнюю палубу. На всякий случай он расстегнул кобуру, но пистолет пока доставать не стал.
В коридоре было тихо, только в глубине трюма гудела и ритмично работала огромная машина, вращающая винты. Демон затаился и ждал своего часа. Линолеум, обои, пластиковые профили на углах и евророзетки — все это было фасадом, который должен был замаскировать чудовище, живущее в брюхе железного Левиафана. Он ждал кровавой жертвы, чувствовал, что она должна быть вот-вот принесена. Демон хотел сожрать исторгнутую убийцей душу, мечтал впитать через ковролин кровь. Смирнов поклялся, что сделает все от него зависящее, чтобы не допустить этого и не дать твари насытиться.
Он обошел все каюты, в которых плыли ученые, прислушиваясь возле каждой двери. Подергал ручки, но везде было заперто. На его стук отозвался только Бирюков.
— Да, все в порядке, — проговорил он в ответ на вопрос следователя. — Спасибо.
Смирнов вернулся на верхнюю палубу. Там вовсю шел концерт: пассажиры пили и плясали, группа «Арнельбо» на совесть отрабатывала гонорар. Полицейский отыскал глазами Дымина. Опер стоял возле перил и беседовал с Золиной, при этом не сводя глаз с танцующих. Смирнов не стал подходить. Вместо этого он двинулся по направлению к сцене, где стояли супруги Самсоновы. Их дети крутились поблизости. В руках они держали эскимо. Следователь встал за профессорами. Они его не замечали. Вокруг было полно народу, так что полицейский просто был одним из толпы. Кроме того, стало довольно темно, свет шел только от установленных на перилах прожекторов, направленных слегка вверх, и от диско-шара, отбрасывавшего на палубу разноцветные, пульсирующие в ритм музыке пятна.
