Куда он шел, Джонни и сам не знал. Ноги несли его дальше на север, от гостеприимной деревушки. Бродяжничал он с семи лет, обошел все англские и саксские королевства, и Уэссекс, и Сассекс и Нортубрию, бывал и в Уэльсе. Сейчас же неугомонные ноги занесли на север, в Каледонию [5], где косо смотрят на южан, да и говорят не совсем понятно. Однако песни вчера слушали, подпевали. Правда после кружки-другой доброго эля и немой запоет.
Лес оборвался неожиданно, Джонни даже замотал головой, куда, мол, подевался? Однако лес остался позади, а прямо по ходу высилась скала, огромная, могучая, от нее веяло древностью и несокрушимым величием. Пытаясь посмотреть, что наверху, Джонни шапку даже рукой придержал, вдруг упадет. Наверху обнаружилась башня, прямая, тонкая, такая же серая, как и скала. «Кто же там живет?» – любопытство высунуло острый нос и не спешило прятаться, – «Надо поглядеть». С детства любил Джонни лазить по деревьям, так что думал, и тут не сплоховать. Ан нет, скала высока, пришлось на половине искать уступчик, сидеть отдыхать. Джонни задумчиво болтал ногами, жевал краюху и смотрел вниз, на лес, на птиц, порхающих меж ветвей и новая песня сама собой складывалась в голове, вертелась, пытаясь улечься поудобнее.
Наверху скала оказалось гладкой, словно лысина монаха. Ни травы, ни кустов. Взобравшись, Джонни развернулся к миру, и гордо проорал что-то, извещая лежащий внизу мир о своей победе. Отдохнул еще раз. Пиво из предусмотрительно припрятанной вчера бутыли охладило раскаленное горло. «Эх, к девчонке под бочок бы сейчас» – подумал Джонни, вспоминая смазливых деревенских девиц, что на свадьбе не раз подмигивали голосистому певуну. От близкого знакомства Джонни удержало только присутствие могучих приятелей этих самых девиц, он бывал уже не раз бит за проделки подобного рода, и в этот раз решил ограничиться жратвой и выпивкой.
Полукруг входа встретил тишиной и темнотой. Крик «Кто здесь?» не породил даже эха. «Где наша не пропадала» – решил Джонни и бесстрашно переступил порог. После нескольких шагов тьма впереди расступилась, открыв стену из досок, с окованной железом дверью. Страха не было совсем, лишь любопытство. Когда Джонни протянул руку, дверь открылась сама. Шаг, и Джонни замер, пораженный увиденным. Посреди открывшегося помещения, хорошо видная в свете факелов, пылающих на стенах, лежала женщина, обнаженная женщина. Кадык Джонни дернулся, горло мгновенно пересохла. Женщина лежала в полоборота, и Джонни прекрасно видел и изящную линию бедер, и тугие полушария грудей. Черные как ночь волосы разметались по подушкам. Джонни не заметил, как сумка соскользнула с плеча, глухо стукнула о пол, кровь могучим потоком хлынула туда, куда и положено в таком случае, мозг затуманился. Женщина открыла глаза, голубые, как небо, зрачки глянули Джонни прямо в сердце. А когда прекрасная, словно богиня, женщина улыбнулась, томно выгибаясь, певец не выдержал и бросился вперед.
Разочарование оказалось чудовищным. Джонни пролетел сквозь продолжающую улыбаться женщину, влупился со всего маха в стену. Не поняв еще, что случилось, завыл волком, развернулся. Но руки проходили сквозь прекрасное тело, он не мог прикоснуться к женщине! Страсть искала выхода, но не находила его. Слезы, пахнущие пивом, потекли из глаз Джонни, не понимая, что делает, он вытащил нож из-за пояса, и вонзил в собственное горло. Кровь хлынула струей сквозь призрачную женщину, раздался удар от падения тела. Морок медленно растворялся, оставив лишь корчащееся на полу тело…
Они называют меня Башней. Я плохо представляю, что это такое, но может они и правы. Создатели мало дали мне, и новые знания я получаю лишь от двуногих, своих посетителей, своих жертв, вместе с их кровью. Они несут и несут мне новые знания, и ни один не вернулся назад…
Священник
– Не надо идти туда, святой отец, – наперебой галдели послушники, пытаясь остановить пастыря, но тот был непреклонен:
– Всяко место, демонами оживляемое, должно быть силой истинного бога очищено. А кому это делать, как не нам, слугам божьим? – говорил он, размашисто шагая по высокой траве, и тонзура сурово блестела, а крест на шее болтался, словно меч на боку рыцаря. – Али убоялись вы врага рода человеческого, что аки лев рыкающий ходит вокруг?
