Она нахмурилась. Что он сказал? Она напряглась, пытаясь разобрать звуки. Будь прокляты уши птицы - голоса звучали, словно хриплое карканье. Калландор? Почему он говорит про Калландор? И про сундук…
Что-то вспыхнуло в его руке. Ключ доступа. Грендаль судорожно вздохнула. Он принес с собой это? Эта штука почти так же ужасна, как погибельный огонь.
Внезапно она поняла. Её обыграли.
Похолодев от ужаса, она выпустила голубку и резко раскрыла глаза. Она по-прежнему сидела в маленькой комнатке без окон, а Аран’гар, скрестив руки на груди, прислонилась к стене у входа.
Ал’Тор прислал Рамшалана, ожидая, что его схватят и наложат на него Принуждение. Единственная цель появления Рамшалана - подтвердить, что Грендаль находится в крепости.
«Свет! Как же он поумнел!»
Она отпустила Истинную Силу и обняла менее чудесный саидар. Быстро! Она была настолько выбита из колеи, что чуть было не упустила Источник. Она вся взмокла от пота.
Бежать. Надо бежать.
Она открыла новые переходные врата. Аран’гар повернулась, смотря через стены в сторону ал’Тора.
- Столько мощи! Что он делает?
Аран’гар. Они с Деланой сплели Принуждение.
Ал’Тор должен считать Грендаль погибшей. Если он уничтожит дворец, а Принуждение останется, то он поймет, что промахнулся и Грендаль жива.
Она сформировала два щита и обрушила их - один на Аран’гар, второй на Делану. Женщины судорожно вдохнули. Грендаль затянула плетения и связала обеих Воздухом.
- Грендаль? - воскликнула Аран’гар перепуганным голосом. - Что ты…
Оно приближалось. Грендаль прыгнула к вратам, нырнула сквозь них, упала и порвала платье о ветку дерева. Позади вспыхнул ослепительный свет. Сделав усилие, она отпустила врата и поймала мимолетный образ пораженной ужасом Аран’гар, прежде чем все позади не поглотила прекрасная, чистая белизна.
Переходные врата исчезли, и Грендаль осталась во тьме.
Она лежала, почти ослепленная этим сиянием, и сердце её колотилось со страшной скоростью. Она создала самые быстрые врата, какие только возможно, и они вели на совсем небольшое расстояние. Она лежала в грязных кустах на горной гряде за дворцом.
Тут же её захлестнула волна неправильности - искажение воздуха, когда рвался сам Узор. Это называлось «погибельный вопль» - миг, когда само мироздание рыдало от боли.
Дрожа всем телом, она тяжело дышала. Но она должна была увидеть. Она должна была знать. Она поднялась на ноги - левая лодыжка оказалась вывихнута. Прихрамывая, Грендаль добралась до опушки и посмотрела вниз.
Курган Нэтрина - весь дворец целиком - исчез. Был выжжен из Узора. Она не могла различить ал’Тора на дальнем гребне горы, но она знала, что он там.
- Ты, - прорычала она. - Ты стал гораздо опаснее, чем я предполагала.
Сотни прекрасных мужчин и женщин, лучшая ее коллекция, пропала. Ее цитадель, десятки предметов Силы, её сильнейший союзник среди Избранных. Всё исчезло. Это была катастрофа.
«Нет, - подумала она. - Я до сих пор жива». Она опередила его, пусть даже на пару мгновений. Теперь он считает, что её нет в живых.
Внезапно она очутилась в наибольшей безопасности с тех пор, как выбралась из Узилища Темного. Не считая, конечно, того, что она только что оказалась причиной гибели одной из Избранных. Великий Повелитель не будет доволен.
Хромая, она устремилась прочь от гребня горы, уже обдумывая следующий ход. Его придется проработать очень, очень тщательно.
* * *
Лорд Капитан-Командор Детей Света Галад Дамодред с чавкающим звуком выдернул ногу в сапоге из доходившей до щиколоток грязи.
В душном воздухе жужжали мошки-кусименя. Пока он выбирался по тропинке на сухое место, ведя в поводу свою лошадь, вонь от застоявшейся воды и грязи при каждом вдохе угрожала встать поперек горла. Следом тащилась длинная, по четверо в ряд, извивающаяся колонна грязных, потных и уставших, как и он сам, людей.
Они оказались в болотистой местности на границе между Гэалданом и Алтарой, где дуб и коричное дерево сменились лавром и паучьим кипарисом. Их оголенные корни торчали, словно скрюченные пальцы. Несмотря на тень и низкие облака, зловонный воздух был горячим и плотным. Это было все равно, что дышать прокисшим супом. Галад едва не сварился в кольчуге и нагруднике, а его островерхий шлем был приторочен к седлу. Кожа чесалась от въевшейся грязи и едкого пота.