Я откидываюсь на подушки и долго и внимательно рассматриваю черные змеящиеся трещины в ослепительно-белой нитрокраске, покрывающей больничный потолок.
Потом аккуратно приподнимаюсь на локтях.
Башка что-то опять болеть начинает.
И затылок тяжестью наливается.
Не к добру.
– Я тебе верю, Олег, – говорю предельно серьезно.
Он усмехается.
Криво, одним уголком рта.
Зло и почему-то – немного виновато.
Так, что складки его губ начинают напоминать изломанные крылья старой раненой птицы.
Хотя вины-то как раз за ним никакой нет.
Я это чувствую.
Я это прекрасно умею чувствовать, правда.
Иначе бы просто не выжил на рынке.
Реклама в этом отношении – очень хорошая школа, хоть и жестокая.
Если ты не умеешь разбираться в людях, тебе в этом секторе делать, извини, дружок, – ну просто совершенно нечего.
Сожрут.
Не переставая при этом мило и обаятельно улыбаться.
Я, в принципе, и сам от них не очень далеко ушел, к сожалению.
Но это – уже так, частности.
Олег снова нервно и невесело усмехается.
Даже, можно сказать, – фыркает.
– Вот и хорошо, что веришь. Иначе б я решил, что ты форму потерял. А твоя форма – это и мои деньги в том числе. Бизнес-то у нас все-таки общий. А теперь, раз ты более-менее в порядке, можно и о делах поговорить…
Я, стараясь нести начинающую звенеть голову как можно аккуратнее, осторожно укладываюсь на подушки.
– Там, – спрашиваю, – что-то серьезное?
Он кривится.
– Да в принципе ничего особенного. Не считая того, что весь рекламный рынок на ушах стоит, разумеется. Звонков – шквал. Секретарша уволиться грозится. Даже те звонят, о ком уже давно и думать забыл. Все спрашивают, чем можно помочь. Идиоты. Вот уж не думал, что в нашем циничном огороде возможны такие искренние, блин, переживания…
– И что отвечаешь?
Он жмет плечами.
– Что у нас все в порядке, разумеется. Что ранение, слава богу, легкое и ты уже скоро выпишешься. А финансовое состояние фирмы вполне позволяет оплатить твое лечение от пуль и от стресса в любой точке земного шара. Что менты вместе с нашей службой безопасности уже повязали исполнителя и обязательно, по любому, выйдут на заказчика. А что я им еще могу ответить? Добрые-то они, знаешь, добрые, конечно. И сочувствуют тебе абсолютно искренне. Но если возможность такая представится, отгрызут кусок нашего с тобой пирога на рынке и даже, суки, не поморщатся. Как только почувствуют малейшую слабину. Ничего личного, только бизнес, сам понимаешь.
Олег снова поворачивается к окну и начинает барабанить по мокрому стеклу кончиками пальцев.
Когда-нибудь он меня все-таки достанет этой своей дурной привычкой.
Ну сколько ж можно-то, в конце-то концов?
Да еще и дождь этот треклятый за окном никак не успокоится.
Шумит и шумит…
– Понимаю, – кривлюсь я в ответ, – или ты думаешь, я забыл, с кем и где я работаю? Такое хрен забудешь. А забудешь, так сразу напомнят, тут у нас все просто, без разговоров. И за примерами далеко ходить не надо, все тут, под рукой, что называется. В тот день, когда Юра Заполь от рака умер, я как раз на какой-то тусне был, на плейбоевской. За городом. Так вот, когда о его смерти народ узнал, так сразу – шу-шу-шу по танцполу. Как волна проходит приблизительно. И – все. Пошушукались еще чуть-чуть, да и давай дальше колбасится. Помер типа, да и хрен с ним. А Юра, кстати, царствие ему небесное, – не мне чета. Отец-основатель российского рекламного бизнеса, можно сказать. По крайней мере, «один из». Половина этой шантрапы, что в день его смерти на той тусне в танце билась да виски халявные жрала, считай в чем-то – его ученики. Так что, кое-кто о моем здоровье, может, и искренне беспокоился, когда тебе в офис названивал. Но большинство просто тупо информацию качало из первых рук, так сказать. Ты сигарет, кстати, не догадался мне принести?
Он продолжает стучать подушечками пальцев по стеклу, молчит.
Потом поворачивается:
– Сигарет я тебе, разумеется, принес. Они в сумке вместе с апельсинами и прочей хренью, что больным полагается. Только перед тем как их отдавать, все-таки хотел поинтересоваться: тебе курить-то можно? Или меня потом Аська пришибет чем-нибудь тяжелым за то, что я эту дрянь никотиновую сюда приволок? За ней-то уж точно не заржавеет. Так что смотри, честно отвечай. В твоих же интересах. Потому как один на голову больной акционер, – это еще полбеды. А вот когда оба – это уже перебор, я почему-то так думаю.
