– Но мы родственники? – не сдавался Этер.
– Прабабушка этой девочки, Сара, была женой двоюродного брата твоего прадеда, поэтому трудно считать нас родственниками.
Сведения он черпал в старых подшивках местной газеты. Современный большой город Берминг-Сити до открытия месторождений нефти был крохотным городком, но все-таки административным центром, поэтому в нем были суд, тюрьма, коронер, полиция и газета, «Семь дней Берминг-Сити», основанная за пятнадцать лет до появления в ней первого упоминания о дедушке Джоне.
В конце прошлого века еженедельник рассказывал о неизвестной доселе тропической лихорадке, которую занесли вглубь континента иммигранты с Филиппин. Эпидемия косила население. В газете помещали имена умерших и некрологи.
Несчастье коснулось обеих ветвей рода Станнингтон. Эпидемия унесла Джонатана, фермера и члена стражи общественного порядка, и трех его дочерей, оставив вдову Сару и двух малолетних сыновей.
Жертвой мора стали Ангус и Дебора Станнингтон, в живых осталась только их единственная дочь Бекки. Джона Станнингтона газета не называла.
Первый след деда Этер отыскал в окружном архиве актов гражданского состояния, где хранились все документы минувшего столетия. Метрические книги в год эпидемии хранили запись о заключении брака между Бекки Станнингтон и Джоном Станнингтоном из деревни Титусвилл в Западной Пенсильвании. Джону тогда было двадцать семь лет, а его юной жене – восемнадцать. Брак был заключен через два месяца после смерти родителей Бекки.
Второй из ранних следов деда Джона в Берминг-Сити встретился Этеру в виде нотариальной записи, по которой имущество супругов признавалось нераздельным, а в случае смерти одного из них второй наследовал все. Бекки внесла в качестве приданого постройки, шесть тысяч акров земли, не заложенных в ипотеку, а Джон – только что купленный участок, прилегающий к ферме жены, и тысячу долларов на счету в банке Берминг-Сити. Купленная Джоном земля была неурожайной пустошью, проданной после эпидемии неутешными наследниками. Досталась она ему по дешевке.
Ни в одной из местных церквей – англиканской, пресвитерианской, католической – в книгах не было записи о церковном венчании Джона и Бекки.
Неужели они не принадлежали ни к какой церкви? Или попали под влияние одной из сект, которые стремительно размножались в конце прошлого столетия и так же быстро канули в Лету?
В Роселидо хранилась старая Библия, напечатанная на пергаменте в Англии в конце семнадцатого века, – с заставками ручной работы, расписанная золотом и пурпуром, оправленная в телячью кожу с золотой застежкой с коралловыми инкрустациями.
Семейная Библия, как утверждал отец. На последнем чистом листе значились имена Бекки, ее родителей, братьев и сестер. На свидетельства об их смерти Этер наткнулся во время поисков в окружном архиве. В Библии были записаны даты рождения и преждевременной смерти детей, возле их имен стояли крестики. Только дату кончины Бекки вписали другим почерком, а чернила еще не поблекли, как на ранних записях.
Семейную хронику открывала еле различимая запись о дне бракосочетания Ангуса и Деборы Станнингтон, которое состоялось в штате Нью-Хэмпшир в Новой Англии, в пресвитерианской церкви.
Если верить в подлинность записей на последней странице старого фолианта, родители Бекки принадлежали к реформатской, умеренно пуританской церкви.
Если верить… потому что эту дорогую Библию мог купить дед или отец Этера. Многие антиквары разыскивали в Европе по заказу богатых клиентов подобные памятники старины.
Подделка семейных записей тоже не являлась исключением. Специалисты подбирали почерк и старили чернила в соответствии с требованиями клиентов.
Афоризмы, семейные девизы, первосортные портреты предков… Только дед Джон был слишком необразован, поэтому подделку портретов первых Станнингтонов доверил какому-то халтурщику из Стокерсфилда, который срисовал картинки из иллюстрированного журнала, хотя, надо признать, изысканного и английского.
Судя по именам, предки были протестантами.
А вот у Гранни на стене висели две мадонны. Обе смуглолицые, с узкими раскосыми глазами. Одна в золотом, усеянном драгоценными камнями одеянии, в короне, с младенцем на руках, написанная анфас. Вторая – в лучистом нимбе, богатом серебряном окладе – смотрела на молящегося в три четверти.
