Мы пьем по глотку.
В ее ушах качаются две чудесные асимметричные жемчужины-капли, они светятся пастельным теплом утренней зари, оттягивают мочки ушей к плечам, словно стремятся капнуть в тончайшую паутину шелка.
И вдруг за плечами дамы в розовом появляется некто из другой эпохи. Под дугой арки, как в каменной раме, возникает видение. К нашему помосту медленно направляется точная копия человека, который давным-давно решил мою судьбу, привидение, которое всматривается в меня глазами цвета хмеля. Он в трауре. Лацкан смокинга перечеркнут полоской черного крепа.
Сходство его с человеком из моей прошлой жизни столь невероятно, что по спине пробегает холодок. Я не могу оторвать взгляда от его глаз.
Но тот, когда я впервые его увидела, был почти седой. А этот темноволос, на лице у него трогательное мальчишеское выражение.
И вот он идет ко мне из соседнего зала, идет из далекого прошлого, идет из другой жизни, и потому идет так бесконечно долго.
И до моего сознания, потрясенного мистическим ужасом, доходит голос Гермеса:
– Гая, позволь представить тебе Этера-Карадока Станнингтона.
