Протянутые было ко мне хищные лапы растворились в темноте, словно померещились.
– Оскерко-старший дома? – крикнула я, чтобы отпугнуть ищеек.
– Прошу вас. – Это был Бей.
Он открыл мне калитку, и пес со свирепым лаем вырвался на улицу.
День с самого утра киснул в моросящем дождичке, вечером сгустилась чернильная темнота. Скорее октябрь, а не конец августа. Тепло от земли соединялось с холодным воздухом и клубилось по ногам туманом. Люди на крыльце дома словно плыли по колено в этом белом облаке.
– Лорд! Лорд! – Бей помчался за собакой. Его друзья остановились у калитки. Я за их спинами нырнула в сад, прошмыгнула под деревьями, перелезла через забор и очутилась на пустыре. Через несколько минут я наткнулась на стоявший у небольшого ателье «фиат».
Лорд все еще сердито лаял, когда мне удалось открыть автомобильную дверцу и завести мотор. Машину я собиралась вернуть на место, попозже.
Я вернулась на мою далекую, безопасную Волю.
– Люня, они же здесь побывали!
– Значит, не скоро вернутся. Как выглядели?
– Один говорил, другой молчал. Такой оглоед здоровенный, бычище. В синих портках, таких, как у тебя… Господи, деточка, тебя ж как из пруда вынули! – Последний вопль по поводу моего внешнего вида.
Моя отважная мама, дочь и внучка конокрадов, ловко провела бандитов за нос.
– Фелиция Адамец? Ну да, дочка моя. Естественно, тут проживает, а где ж ей еще проживать? – немедленно призналась она, услышав грозный вопрос. – Но только она в отпуск уехала. Что-то мне сдается, опять какая-то зараза напакостила. Чтоб вы знали, господа хорошие, у деточки моей все документы украли, и кто-то теперь ими пользуется. С той поры все время ерунда какая-то творится, хотя мы и в газеты дали объявления, что документы потеряли. Из участка приходят, фотографии все какие-то мне показывают, вора ищут. Пойдемте вместе к участковому, вы ему скажете, что на сей раз сотворили с паспортом моей дочки, потому, что мочи моей больше нет! Пойдем прямо сейчас!
Не знаю, поверили ли мерзавцы хотя бы на миг, но затошнило их, видать, от отчаянной готовности мамы бежать в ментовку. Разговор шел во дворе, мама предусмотрительно не пригласила их в дом, а за забором в огороде копались соседи.
– Ты у меня умница, а кошка дурочка! – похвалила я маму, сбрасывая перепачканный джинсовый костюмчик.
Пришлось менять внешность. Светлый парик, голубые контактные линзы, черные бархатные штаны, черные сапоги, непромокаемая куртка.
Что дальше?
У меня иссякли все безопасные адреса, остался лишь Ориль. Наверняка бандитам он тоже известен, но кто станет искать загнанного зверя именно там? По крайней мере, пока.
Мне позарез требовались телефон и хотя бы час передышки. Непременно надо было связаться со Станнингтоном или на худой конец со Стивом. В деревенском доме Этера, вдали от Варшавы, был шанс удрать в случае чего и неограниченная возможность связи.
Дрожа от страха, я поехала в Ориль. По дороге выдумала легенду для домработницы Этера. Фамилию мне подсказала афиша, которую я видела в городе. Виджиелла Меллоджина. Колоратурное сопрано. Хай живе. Жизнь у нее будет короткая, вокальных талантов никто проверить не успеет. Вит Брыкала нужен был мне только затем, чтобы спрятать машину.
Дом номер десять. Во дворе кончился бензин в баке, пришлось вручную толкать «фиат» в амбар, где его и заперли.
– Вы очаровали Туза, – словно в шутку, но с оттенком обиды заметил Виташка, когда его грозный товарищ махал мне хвостом, вместо того чтобы облаивать.
– Меня все собаки любят. – Это была чистая правда.
Возможно, это свойство передалось мне от деда, того, который «ссучился». Симпатию четвероногих я завоевываю сразу. Может, они раз и навсегда приняли меня в свою стаю, с тех пор как в детстве я ночевала в собачьих конурах, а щенки-найденыши спали в моей постели? Нас вместе драли ремнем, не глядя, где кутенок, а где ребенок, если мы пытались усесться на парадную плюшевую оттоманку. Должно быть, с той поры собаки принимают меня за щенка-переростка.
– Этер уехал… наверное, оставил вам ключи? – осторожно спросила я у Виташковой, которая сгорала от желания узнать, откуда я взялась.
