Бармен из Шереметьево - страница 32

Валов задержался в аэропорту, работая с инженерами видеоконтроля, и зашел, собственно, чтобы сказать Грачевой одну заготовленную фразу-совет: «Если руководство „Интуриста“ сочтет возможным не увольнять, а перевести в буфетчицы или официантки, — лучше уволиться по собственному, потому что, видит бог, — мы не сработаемся». Майор был готов это произнести и уйти, но не был готов к тому, что произойдет в пустом баре.

На Аньку сошло какое-то помутнение — она перестала плакать, бросила искать эту валюту и только тупо смотрела на пачку накладных, скрепленных с актом недостачи. Сначала она просто скользнула взглядом по кагэбэшнику, но тут ее как молнией ударило — он! Только он может спасти!

— Миленький! — зашептала она скороговоркой, глядя на Валова сухими горящими глазами. — Миленький куратор. Нельзя мне сейчас терять работу. Нельзя. Ну никак нельзя. Меня замуж… — и осеклась. И снова: — Миленький, ну пожалуйста…

С этими словами она завела опешившего опера за стойку и расстегнула молнию на его ширинке…

Димка ничего о пропавших деньгах не ведал, а прогуливался по складу и ждал свою невесту. Но напрасно он прислушивался в надежде услышать решительное цоканье ее каблучков по складскому кафелю — Аньки не было. В конце концов он переоделся и побрел в бар. В баре было пусто и происходило странное — за стойкой, где положено находиться бармену, стоял… куратор от КГБ с очень напряженным и потным лицом. Тут бы нашему грузчику повернуться и уйти, но он зачем-то приблизился к стойке и вежливо спросил:

— Извините, а вы не знаете, где Анна?

Лицо чекиста пошло пятнами, он вдруг зарычал что-то нечленораздельное, схватил пачку лежавших перед ним документов и швырнул прямо в Димку. На ходу застегивая ширинку, куратор быстро покинул бар, а растерявшийся Димка присел на корточки и начал машинально собирать с пола накладные. В этот момент он вдруг отчетливо осознал, что там, с той стороны, — Анька. Он медленно обогнул стойку — сидя на полу перед холодильником, беззвучно плакала его девушка.

Анне Грачевой дали возможность уволиться по собственному желанию. Димка потерял к работе всякий интерес, часами сидел на дядиной кухне и смотрел сквозь стекло на падающий липкий осенний снег. С Анькой они больше не виделись.

Звенящая пустота повисла в кооперативной квартире. Дядя и племянник почти не разговаривали друг с другом, и, казалось, оба, каждый по-своему, мучительно пытались осознать — что делать с этой жизнью дальше?

А в конце ноября произошел случай, напрочь разорвавший отношения родственников. Влад, засидевшись за книгой далеко за полночь, пошел в туалет и сквозь кухонную стеклянную дверь увидел, как Димка скинул на пол одеяло и что-то бормочет во сне, борясь с каким-то кошмаром. Волосы его прилипли ко лбу, на шее — крупные капли пота. Стараясь не скрипнуть дверью, дядя вошел, поднял одеяло и аккуратно накрыл племянника, но тот вдруг проснулся, подскочил, схватил со стола вилку и надломленным спросонья голосом закричал:

— Что??? Что тебе надо??? Пидор!!! Пидор!!!

— Я поправить… упало же… — зашептал Влад побелевшими губами и бросился прочь в свою комнату.

И каждый смотрел в московскую ночь, отражаясь в окне — Дима был бледен, его била крупная дрожь, и пот заливал глаза, а Влад плакал, сжав зубами кулак.

Тупик, полный тупик.

Влад заметил его боковым зрением — что-то было не так в фигуре этого бундеса. В том, что это был немец, Влад не сомневался — он уже давно с легкостью определял не только гражданство, но и материальный уровень и даже социальный статус клиента. Однако что-то выделяло этого немца. Был он в меру пьян, но по тому, как опущены его плечи, как согнута спина, как он, безвольно обмякнув, сидел на стуле, было видно, что у парня серьезные проблемы. Впрочем, вникать в его проблемы Влад не собирался — ему самому последние месяцы жизнь подкинула их немало. Нужно было закрывать бар и садиться за отчеты — племянник вон закончил смену и уже давно ждет его в подсобке, чтобы не толкаться в автобусе, а доехать домой в комфорте Владовых «Жигулей». Они только-только начали новь общаться, вновь разговаривать — пока лишь на нейтральные, рабочие темы.