…Конец 1921 года, очень тяжелого для страны, в Енакиеве был отмечен доброй производственной победой металлургов. На заводе пустили в ход вторую доменную печь. Поначалу все было хорошо, но затем доменщики пережили немало тревог. Наконец, после двух недель мучений с печью ее удалось наладить.
В эти же дни в город начали прибывать эшелоны из голодающих районов Поволжья. Многие стали работать на заводе. А с продовольствием было тяжело. Пришлось уменьшить хлебные пайки рабочим. И тут нашлись такие, кто стал разжигать недовольство людей. Вероятно, среди «агитаторов» были и сознательно вредящие Советской власти. На одном из собраний, созванных для разъяснения необходимости такого шага, как уменьшение пайков, обстановка особенно накалилась. Возмущенный Иван Павлович поднялся и произнес гневную речь. Говорил он резко и грубо.
— Разве можно так относиться к голодающим?! Стыдитесь!
Настроение массы резко изменилось. Межлаук заметил:
— Вы умеете убеждать людей. Это хорошо. И резкость иной раз нужна!
В том же году Енакиевский завод вошел в состав вновь созданного треста «Югосталь». Кроме того, тресту подчинили Макеевский и Юзовский металлургические заводы. Но работал пока один Енакиевский.
Председателем правления этого треста был назначен И. И. Межлаук, а Бардина он оставил директором Енакиевского завода и рудников с одновременным исполнением обязанностей главного инженера завода.
Завод все еще не мог выбраться из тяжелого состояния. Производство металла росло медленно. Очень много сил отнимал ремонт оборудования.
Снова возобновились разговоры о том, что Енакиевский завод и его рудники надо остановить, а силы направить на Юзовский завод, который может быть пущен в ход, так как располагает хотя и старым, но более простым хозяйством. В этих условиях некоторые из старых работников завода «сочли за благо» подыскивать себе новую работу, хотя бы в той же Юзовке. Это создавало дополнительные трудности.
Ушли с завода главный механик Свидерский и начальник доменного цеха Кащенко.
…Между тем разговоры о консервации завода не прекращались. Время от времени наезжали комиссии все с тем же вопросом: работать Енакиевскому заводу или не работать? Вопрос был решен весной 1923 года. В Енакиево приехала специальная делегация от профсоюзов и предложила подготовить рабочих к печальному факту.
Член делегации Н. М. Шверник объяснил, почему так решено:
— Рудники сильно изношены, а для их восстановления пришлось бы мобилизовать все силы механических мастерских и литейных завода. Это нецелесообразно. Завод, за исключением вспомогательных цехов и электростанции, должен быть остановлен, а весь имеющийся на заводе уголь передан Юзовскому заводу.
«И вот пришла печальная пора. Приступили к остановке завода. Морально я был не в состоянии осуществить такую операцию, внутренне все еще сопротивлялся…
В это время Межлаук прислал мне письмо, в котором советовал не унывать, рекомендовал съездить за границу, посмотреть, что там нового в области металлургии, и по возвращении приняться за работу на одном из металлургических заводов».
Памятным для енакиевцев событием тех лет была поездка их делегатов на Всероссийский съезд металлургов. Делегатами избраны коммунисты Я. Марков и К. Сафатинов. «Я тогда работал, — вспоминает К. Сафатинов, — на шахте «Софиевка». Наша профсоюзная организация входила в единый Петровский куст № 8, объединяясь вокруг Енакиевского (тогда Петровского) металлургического завода…
Под руководством партийной организации шахтеры, члены их семей, старики и женщины трудились, не жалея сил, не считаясь со временем. И вот в 1921 году шахта стала давать уголь, добыча стала расти».
В те дни на шахте был поставлен первый трудовой рекорд. Забойщик Нилов вырубил за смену больше угля, чем это удавалось кому-либо до революции. А вскоре разнеслась весть: из Москвы пришло письмо от самого Владимира Ильича Ленина! «Он поздравлял товарища Нилова с достигнутой высокой производительностью труда и призывал всех горняков Петровского куста работать так же хорошо, чтобы быстрее преодолеть трудности и электрифицировать Донбасс», — вспоминает К. Сафатинов.
