Наконец шейх Мухтар вышел с удовлетворенным видом, а хаджи Абдессалям уселся на своем месте, бросая злые взгляды на Мифтаха, Али и Айяда. Те, как ни в чем не бывало, о чем-то беседовали, искоса поглядывая на старика. Иногда их разговор прерывался громкими взрывами смеха, что совершенно выводило из себя хаджи. Его так и подмывало наброситься на наглецов, и, вероятно, он так бы и поступил, если бы не вспомнил мудрое изречение: «В драке виноват более умный». «Ну ничего, вы еще свое получите», — думал хаджи.
Проходили дни, ничего не менялось. Молодежь продолжала строить планы, как добиться расположения Умм Дафаир, а хаджи Абдессалям, несмотря на твердое намерение изгнать эту развратную семью, решил дождаться более благоприятного момента и отложил на время реализацию своего плана. Единственное, что изменилось в его жизни, — это то, что он начал открывать свою лавку намного раньше, до выхода Умм Дафаир в школу. Сидел и пристально наблюдал за дверьми ее дома. Любой, кто увидел бы его в эти утренние часы, наверняка заметил бы в глазах хаджи отрешенность и тоску.
Так оно и случилось. Некоторые жители улицы заметили, что в последнее время хаджи изменился, стал каким-то рассеянным, но никто не догадывался об истинной причине. А дело-то было в том, что хаджи чувствовал душевное томление. Поначалу он не обратил на это внимания, но через неделю поймал себя на том, что смотрит на Умм Дафаир теми же глазами, что и уличная молодежь. Да, старик влюбился!
И вот однажды утром хаджи, как обычно, открыл свою лавку, бросил нетерпеливый взгляд на стену противоположного дома — и остолбенел. На ней крупными красными буквами было выведено дважды: «Хаджи влюбился в Умм Дафаир!» Сердце паломника забилось, будто молоты по наковальням застучали в аду, глаза не отрываясь смотрели на написанные слова. Он сорвался с места и скрылся в лавке. Да-да, ему стало ясно, что тайна раскрыта и теперь он станет для жителей этой улицы предметом сплетен и насмешек на долгие-долгие годы!
…Поздним вечером на улицу уныло выехала нагруженная ветхим скарбом телега, за которой шел хаджи Абдессалям. Двигался он в изгнание настолько медленно, что казалось, будто некая скрытая сила пытается пригвоздить стопы его ног к угомонившейся за долгий жаркий день пыли на дороге. Однако правоверный отдергивал их от земли и шагал вперед, пока не скрылся во мраке.
Перевод А. Макаренко.
