Закончить мне не удалось. Хозяин сказал, как отрезал:
— Говори только о женском роде!
Все мои попытки объяснить сущность грамматических категорий оказались безуспешными, хозяин твердил упрямо:
— Я человек старых правил, держусь дедовских обычаев и совсем не собираюсь открывать своей дочери глаза на то, чего ей знать не подобает. Она правоверная мусульманка, слепо мне доверяет, полностью подчиняется, носит покрывало, так что…
«Ну и ну, — подумал я, — надо же, как мне не повезло. Уж лучше ходить голодным, чем подлаживаться к этому глупому, упрямому ослу!»
До боли в сердце мне стало жалко бедную девушку, заживо погребенную в стенах отцовского дома, как в глухой темнице.
Наконец хозяин поднялся, но муки мои еще не закончились.
— Эти занавески все же пропускают свет: ты можешь увидеть ее, а она — тебя. Дома я прикажу повесить более плотные. Да, кстати, не забудь: никаких разговоров на посторонние темы, договорились? На урок можешь приносить труды шейха аль-Кафради или в крайнем случае шейха Дахляна. Никаких новых книг я не признаю. Да, лучше всего сочинения шейха аль-Кафради. По ним учился еще мой отец.
— Но шейх аль-Кафради труден для понимания, даже для взрослых мужчин труден, — не вытерпел я. — Что уж тут говорить о молодой девушке!
— А моя дочь умная и понятливая, вся в меня! И не будем спорить. Еще раз напоминаю: я жду тебя завтра, в три часа, без единого листочка бумаги, без ручки или карандаша. Ведь недаром пророк наш великий сказал: «Девушку облучать можно только чтению». Специальный хадис[2] этому посвящен.
Битых два часа втолковывал я ему, что нельзя научить чтению, не обучая одновременно письму, что подобного хадиса вообще не существует и что все эти ссылки на пророка — одно богохульство. Мои доводы могли убедить кого угодно, только не его. Он твердил свое:
— Я человек старых правил, чту дедовские обычаи…
Ах, чего не приходится терпеть ради куска хлеба…
Прихожу я на следующий день, как мы условились, ровно в три. Встречает меня дряхлая старушка. «Я — учитель», — говорю я ей. А она в ответ: «Мусорщики его уже забрали» — и бац! — захлопывает передо мною дверь. Позже я догадался, что она ничегошеньки не слышит.
Являюсь назавтра, стучу. Из-за двери мне говорят, что моя ученица на свадьбе у подруги.
На третий день выясняется, что хозяин в отлучке, а без него, как известно, вход в дом мне заказан.
Проходит целая неделя, и наконец в очередной мой приход отпирает мне сам хозяин, ведет в комнату, усаживается рядом со мной, и занятия начинаются. Время идет, за занавеской ни звука, и вдруг надтреснутое: «Кхе-кхе-кхе». Хозяин опрометью летит на скрытую от меня занавеской половину комнаты. Вопли, крики — ничего не могу понять! Наконец из обрывков разговора выясняется, что за занавеской сидит старуха нянька, а молодая девушка, единственная дочь хозяина, правоверная мусульманка в чадре, свято придерживающаяся всех канонов религии, уже несколько дней назад сбежала из дому с сыном соседа…
— О аллах, что мне делать? Я умру от стыда! — кричит в ярости хозяин и разражается рыданиями. — Не могу больше жить! Утоплюсь в море!
Надеясь успокоить его и отвлечь, я бормочу, что надо бы поискать — не может быть, чтобы девушка даже записки не оставила. Рыдания хозяина становятся еще горестнее:
— Какая записка! Она ведь не умеет писать!
«Жаль его, — подумал я. — Но он сам виноват. И узники бегут из темницы. Их не остановишь ни замками, ни железными засовами. Разве решилась бы девушка уйти из родного дома, если бы не был он для нее тюрьмой? Отец нанял меня, чтоб я давал уроки его дочери. А вышло по-иному — она сама преподала ему урок. Что и говорить, суровый урок, но необходимый».
Перевод В. Шагаля и Н. Фетисовой.
Перекрывая шум машин и гул работающих механизмов, слышится чей-то голос: «Абдель Басит, к телефону… междугородный… Аб… дель… Ба… сит…»
Этот зов не могут заглушить крики снующих по цехам мукомольного завода рабочих, лица которых, словно маски, густо покрыты мучной пудрой.
Но Абдель Басит ничего не слышит. Он весь ушел в себя, игриво напевая мелодию из популярного фильма. Вчера он просмотрел его пять раз кряду, не покидая прохладного зала одного из захолустных кинотеатров Триполи. А что еще делать после работы, когда вечерами не знаешь, куда себя деть? Появилось свободное время — выпьешь чаю, густого, крепкого, как кофе, по вкусу что колоквинт; чашечку, другую, третью или целых пять, а то и шесть. Ну а дальше что? Прочитать историю об Абу Зейде аль-Хиляли? Он и так знает ее назубок, как-никак не раз слушал ее по радио и перечитывал. Ну хорошо, можно даже пересказать эту историю друзьям. Слово в слово. Они готовы рты открыть от удивления: до чего же складно рассказывает Абдель Басит- И все. На этом развлечения кончаются.
