Вам ясно?
— Да.
— Выполняйте.
— Есть.
Альбер закурил сигарету, не отрывая от губ, сделал несколько затяжек, поднес к губам микрофон спецсвязи:
— Дельта-два, я Дельта-один, прием.
— Дельта-два слушает Дельту-один, прием.
— Готовность по полной зачистке Базы.
— Чистильщики готовы.
— Ждите сигнал.
— Есть.
Альбер выключил спецсвязь, поднял трубку внутреннего телефона.
— Доктора ко мне.
— Есть.
Он прикрыл глаза, постарался расслабиться. Если он не доложит через полтора часа, Москва свяжется с ним сама. Отговорок типа «Связь не работала, потому что свет отключили» там не понимают. Им нужен результат. Только положительный. Конечно, кассеты. И еще — полная картинка происшедшего. Может быть, через пару часов она прояснится. Может быть… Вот тогда и будем говорить с Магистром. Даже если кристальной чистоты и не будет, не важно. В мутной водице тоже плавается… Но сам он должен знать, что происходит. Наверняка.
— Не волнуйтесь, Доктор, все уже позади. Сигарету?
— А мне можно?
— Меня заверили, что никакой опасности. Просто большая кровопотеря. Прошу.
— Хозяин кабинета приподнялся из-за стола, вставил в рот сидящему напротив в кресле-каталке тщедушному человечку сигарету, чиркнул зажигалкой. Живот и ноги сидящего были плотно закутаны простыней, он опасливо посмотрел вниз, увидел ступни:
— Вы знаете, я совсем не чувствую ног… И туловища тоже… — Он затянулся сигаретой, поднес руку к губам, взял ее аккуратно двумя пальцами, с удивлением посмотрел на них и на тлеющий огонек, затянулся снова, так что горящая точечка оказалась между средним и указательным пальцами, обжегся и едва успел перехватить сигарету другой рукой. Дым выдохнул с видимым облегчением.
Хозяин кабинета наблюдал за ним молча, укрываясь за пучками света, бьющего из-за спины прямо на сидящего. Экспериментатор! Проверяет чувствительность…
Ну-ну…
— Так что произошло? — быстро спросил Альбер, бросив тело резко вперед и приблизив лицо так, что маленькие глазки-буравчики впились в глаза раненого; во взгляде была угроза: коль скоро Доктор решил, что будет жить, и жить долго, пусть теперь почувствует и цену возможной лжи… Только страх дает власть, только страх, больше ничего! — Ну?
— Он… Он убил всех.
— Кто?
— О… Объект.
— Как это случилось?
— Вдруг… Вдруг он вскочил…
— Погодите, Доктор. По порядку. — Альбер снова укрылся в тени, и Доктор почувствовал мгновенное облегчение. Он всегда боялся этого человека, боялся, как боятся люди неотвратимого ночного кошмара… — Когда вы начали допрос?
— Сразу, как только легли в дрейф.
— И это было?..
— После полудня.
— А точнее?
— Сначала… Сначала Смоляр… Он пытался напугать этого человека… Но это ведь еще не было допросом, ведь так? Он еще был сильно раздосадован тем, что нельзя применить пытку.
— Да, я категорически это запретил.
— Вот тогда я, собственно, и приступил к допросу. К телу были подведены датчики, но вы знаете, как сейчас относятся к этому…
— Да.
— Хочу отметить, справедливо. Ни реакция зрачков, ни повышение пульса или давления не способны в достаточной степени…
Альбер не прерывал этого велеречивого яйцеголового дегенерата. Жить ему осталось от силы минут двадцать, а он рассуждает о каких-то там реогенных зонах эпителия… Бред! Но прерывать нельзя. Каждый думает в понятных ему образах и выражает их в понятных ему словах… Тут важно уловить детали, чтобы составить картинку.
— …и приступил к химиостимуляции в сочетании со световым гипнорефлектором… Знаете, его еще называют на сленге «чертова лампадка»…
— Какие препараты вы применили?
— О! — Доктор мечтательно улыбнулся. — Сначала самое простенькое, общеизвестное: пентонал, скополамин, амитал. Естественно, в просчитанных сочетаниях. Нет, и эти средства могут давать прекрасный эффект в отдельных случаях, но если есть большее время для работы — неделя или две. Тогда черепушку, — сидящий легонько похлопал себя по темечку, — можно было выпотрошить очень основательно с их помощью…
— Такого времени у вас не было.
— Да. И задача вами была поставлена нешуточная: вытащить из респондента все, что возможно и невозможно… Даже то, о чем он сам может не знать…
