— Ты мне — тоже.
— Идем? — наклонив голову к плечу, спросила она.
— Сейчас, — ответил он, — гарсон-вэйтер появится со счетом, да и покинем сие гостеприимное место.
Официант ждать себя долго не заставил, подошел с папочкой, положил ее на стол и опять удалился. Влад открыл, изучил цифру, нашел ее невысокой, щедро прибавил чаевых, положил купюры рядом с чеком.
Оделись, попрощались, вышли на улицу. Холодный воздух казался уже не сырым и мерзким, а, напротив, бодрящим и освежающим. Кавалер обнял свою даму за талию, она не отстранилась.
Спросил:
— Куда сударыне угодно отправиться теперь?
— А что сударь может предложить?
— Даже не знаю, говорю искренне. Если ты любишь играть в бильярд, то можно поехать в два примечательных места — работают допоздна. Если хочешь потанцевать — можем отправиться в какой-нибудь клуб.
— Это все?
— Можно пойти в гости, — стараясь найти еще что-либо, придумывал он про себя возможные варианты, — или поехать играть в боулинг.
— Так, — произнесла Жанна и бросила на него лукавый взгляд, — а если даме хочется попить кофе, послушать приятную музыку, на худой конец — посмотреть телевизор?
Влад внимательно всмотрелся в ее глаза и ответил:
— Запросто! Ловим такси!
— Хорошо. Станем по разные стороны дороги, так быстрее поймаем. Кто первый — загадывает желание, второй — исполняет.
— Считай, — сказал Влад, — что ты мое уже исполнила.
— Тогда, — она громко засмеялась, — у меня одно уже остается, а в худшем для тебя случае их будет два.
— Согласен и на три.
— Ой, молодец, не спеши!
— Хорошо, — ответил Влад.
Они быстро дошли до проспекта, и, пока Жанна, стоя на своей стороне, высматривала огоньки фар какого-нибудь автомобиля, он перебежал Невский, махнул рукой мимо проезжающей машине, она и затормозила. Влад жестом позвал спутницу, а когда она подошла, шепнул ей на ухо:
— Получилось одно!
Она засмеялась, забралась на заднее сиденье, он вслед за нею, хлопнул дверцей, кинул взгляд на женщину и взял ее ладонь в свою. Суббота, поздний вечер, машин мало, дороги свободные, автомобиль не старый, ехали быстро, уж вот-вот должны были быть на месте, но Жанна вдруг предложила:
— Давай не сразу к тебе — я хочу еще чуть-чуть прогуляться.
— О’кей! — ничуть не удивился Влад, обратился к водителю: — Тормози, командир!
Вышли на перекресток Политехнической улицы с Курчатова — грязно, сыро, мокро. Весело. Счастливо.
— Смотри, — вдруг указала она на небо, — сколько звезд!
— Это, наверное, потому что ветер сильный, вот облака и прогнал, — предположил он. — Но думаю, нам недолго радоваться: как прогнал, так и нагонит. Впрочем, у природы нет плохой погоды.
И на самом деле, в эти минуты обычно серая улица благодаря искусственному освещению, непривычной тишине, могучим деревьям вдоль улицы, ветру, усыпанному звездами небу казалась загадочной, интересной, красивой. Что-то его изнутри толкнуло, и, даже не успев понять, зачем он это делает, — очевидно, потому, что это как нельзя лучше отвечало создавшемуся настроению, Влад начал читать:
— Наш час настал. Собаки и калеки
Одни не спят. Ночь летняя легка.
Автомобиль проехавший навеки
Последнего увез ростовщика.
Близ фонаря, с оттенком маскарада,
Лист жилками зелеными сквозит.
У тех ворот — кривая тень Багдада,
А та звезда над Пулковом висит…
Прошла секундная пауза.
— Красиво, — сказала Жанна. — Кто это?
— Набоков.
— А, понятно. Раз ты столько всего помнишь, поэзию, наверное, любишь. Посему вопрос: а сам-то не пишешь?
— Ой, что ты! — отмахнулся он от нее. — В юности, правда, пытался из-за избытка лирических чувств по поводу, как казалось, обретенной или утерянной любви бумагу марать, но скоро обратил внимание на то, что все мои рифмы в основном сводятся к типу: «пошел — не пошел» и «встал — упал», да и прекратил.
— Хорошо, но хоть что-то можешь сейчас вспомнить?
— Ой, — Влад попытался напрячь память, — это уж сколько лет назад было? Разве что-либо без рифмы?
— Давай-давай! — обрадовалась она так, будто он сейчас откроет ей главную тайну бытия или изречет какую-нибудь полезную истину. Заметив это, Влад внезапно почувствовал волнение, сродни тому, что испытывал в давние времена, выводя в качестве командира свой 2-ой «А» на конкурс строя и песни. Действительно хотел припомнить что-либо стоящее, но на ум ничего не приходило, и вдруг что-то такое всплыло.