Расстались мы с Аурикой почти друзьями. Я оставил у нее в магазине весь статер, а за сдачу попросил проконсультировать — во-первых, к какому меняле обратиться, чтобы он меня не кинул, и чтобы дал нормальную цену за мою монету (я не стал говорить про золото — мол, статер надо разменять). А еще — попросил подсказать, где можно снять приличное жилье, и чтобы не очень дорого. Она охотно откликнулась на мои просьбы, дала координаты хоть и не очень дешевого менялы, зато не спрашивающего, откуда взялись деньги, и не кидающего чужака.
И назвала адрес, куда мне следует обратиться насчет жилья. И эдак походя мне пояснила, что если я обижу хозяйку дома, то она найдет меня где угодно, и легко отрежет мне мою дурацкую башку. Чего бы это ей не стоило. Я заверил, что никакого желания кого-то обижать не имею — если только он сам не обидит меня. А кто обидит меня — и недели на свете не проживет.
В общем — помахали перед носом друг друга заряженными пистолетами и спокойно убрали их в кобуру. Обычное дело — на Кавказе, к примеру, любят понтоваться. Невзначай достать ствол, ну так, типа проверить его…и потом покурить, сидя на корточках. Крутой мужик! Зону топтал! Хе хе…
Здесь все то же самое. Люди все-таки везде одинаковые. Щелкнул некто пальцами, и создал нас…непутевых. Разбросал по вселенным. А мы все такие, какими и созданы. Просто люди. И нас испортил квартирный вопрос.
Аурика проводила взглядом странного посетителя и уселась на табурет, опустив руки на столешницу. Да, странный парень. То, что он чистокровный ворк не вызывало никакого сомнения. Помеси совсем другие. У них нет такого чистого, ясного синего цвета глаз, нет такой белой, нетронутой загаром кожи. Но при всем этом парень полностью выпадал из рамок представления Аурики о городских ворках. Он был дерзким и опасным — она чувствовала это так же явственно, как запах нечистот, идущий от общественного сортира на базаре. Парень все время старался скрыть свою дерзкую натуру, но получалось у него это так, как если бы кто-то набросил на колючий кактус тонкое льняное полотно. Иголки вылезают и норовят поранить до крови.
Нет, Аурика, в отличие от простых горожан, никогда не считала всех ворков жалкими пацифистами, подставляющими правую щеку, когда их ударили по левой. Да, городские ворки в большинстве своем именно такие — результат десятилетий работы воркских священников, прославляющих непротивление насилию, и как награду за это — посмертное возвышение настоящего праведника. Аурика всегда знала, что эти самые священники работают на Империю, и за счет этого очень недурно живут. А воркское большинство — стадо баранов, которое идет туда, куда прикажут эти самые пастыри. И кстати сказать, Аурика всегда поддерживала такую систему — не хватало еще восстания ворков! Уж кто-кто, а она-то знала, что такое настоящие ворки, остатки которых прячутся в густых, непроходимых лесах Мангурии на востоке Империи, в предгорьях великого хребта Манга. Плодородные земли степей всегда привлекали переселенцев Империи, тем более что государство поощряло тех, кто желал поселиться на границе, выделяя им безвозвратные ссуды, а также беспроцентные кредиты для того, чтобы поселенцы как следует закрепились на опасных, но таких лакомых землях, ранее принадлежавших воркам. Опасных потому, что время от времени не сдавшиеся на милость победителей ворки выходили из леса и напрочь вырезали поселения захватчиков целыми деревнями, не щадя ни женщин, ни детей. А еще — нельзя было просто так войти в Мангурский лес. Вернее — войти в него было можно, но вот выйти…это большая проблема.
Аурика в пятнадцать лет ушла служить в имперскую армию, и попала как раз на Мангурскую границу. Туда, где только что прошла банда непримиримых ворков. И это потрясло ее настолько, что она три дня не могла есть не то что мясо, но даже кусочек лепешки попавший к ней в рот, вылетал наружу вместе с содержимым пустого желудка. Она блевала желчью даже просто вспомнив о том, что увидела в одном из домов, в котором некогда жила большая семья фермеров. Даже сейчас, по прошествии двадцати лет, вспоминая эту картину Аурика сжималась и внутри ее все холодело.