— Просто твоя машинка меня не выносит, вот и куролесит. Стоит мне выйти, и она тут же укатит с тобой в город.
От моих слов его осенила какая-то мудрая мысль и, проговорив:
— А вот это мы сейчас проверим! — он обхватил мою шею и по-хозяйски прижался к моим губам, демонстрируя своему упрямому авто нашу несуществующую близость.
Время остановилось. Я не понимала, или мне так плохо или, наоборот, слишком хорошо. С тяжким вздохом оторвавшись от меня, как муха от намазанного медом пряника, он торопливо дернул за рычаг, и подлая машинка ровно заурчала. Он удовлетворенно вскинул брови и, пробормотав:
— Ага, признала — таки! — быстро выехал на дорогу.
Не поняв, кто кого признал, я возмутилась. В ответ он лениво усмехнулся.
— Что, здорово разморило? Реакция у тебя замедленная, спохватилась через полчаса. Хотя, — тут он замолчал, что-то соображая.
У меня перед глазами плясали огненные круги, а в ушах шумело. Ведь знала, что нельзя мешать белое вино с красным, но пила, вот и результат!
Мы летели, будто пытались уйти, по крайней мере, от тайфуна, обогнав по дороге тихоходный автобус с коллегами, и к городу подъехали гораздо раньше их. Заметив, что Влад свернул вовсе не в сторону заводского поселка, я слабо запротестовала. Он упрямо заявил:
— Я тебя к себе везу. Посмотришь, как я живу.
Несмотря на то, что к огненным зайчикам добавились еще и отбойные молотки, я постаралась взбунтоваться:
— А меня ты спросил?
Он язвительно объяснил:
— Нет, конечно! А зачем? Ты же всё равно откажешься. Поэтому и не спрашиваю.
Тут мне стало так плохо, что я замолчала и откинула голову на спинку кресла, не в силах больше возражать. Полагая, что я смирилась с его предложением, найдя в нем светлые стороны, Влад стал довольно посвистывать.
Подъехали к высотному дому за чугунной оградой и медленно заехали в подземный гараж. Влад помог мне выйти из машины. Отчаянно стараясь не упасть, я из последних сил цеплялась за него, нестойко пошатывалась на ставших ужасно мягкими ножках. В полуобмороке заметила, как неодобрительно смотрел на меня леопардовый охранник, но мне уже было всё равно. Скоростной лифт поднял нас на десятый этаж, и я оказалась в его просторной квартире.
Влад повернул меня к себе и с довольной улыбкой прижал к груди, желая прильнуть к моим губам. И тут я потеряла сознание, перед охватившей меня темнотой успев заметить его удивленно — испуганный взгляд.
Очнулась от блаженной прохлады на голове. Открыла глаза, почувствовала на лбу мокрое полотенце, уже согревшееся. Тут он снял его, и положил другое, смоченное холодной водой, и сочувственно спросил:
— Лучше стало?
Мне действительно стало гораздо легче, тошнота отступила и противные дятлы перестали биться в висках, но взамен отчаянно захотелось спать. Превозмочь сон, несмотря на жуткое нежелание спать в чужой квартире, мне не удалось, и я провалилась в беспамятство, как в пропасть.
Утром, открыв глаза, ничего не могла понять. Я спала раздетая в уютной комнате в темно — кремовых тонах. Высокий потолок, удивительно удобный матрас, и, что меня окончательно добило, красные шелковые простыни с черными кокетливыми завитушками по всему полю!
Это последнее убедило меня, что я сплю, и что мне снится такой извращенный сон. Но тут дверь растворилась, и в спальню вошла знакомая высокая фигура с подносом в руках.
Завтрак в постель! Какой кошмар! Я по утрам вообще ничего есть не могу, даже капли кофе в рот не беру, а тут чего только нет! Кофе, сливки, пирожное, омлет, салатик из свежих овощей, и всё это зря! Стало стыдно, хотя за то, что Влад раздевал меня без разрешения, мне положено было возмутиться. Но разве можно сердиться на человека, напрасно потратившему целое утро, чтобы меня накормить.
Нервно сказала:
— Спасибо за заботу, но всё это зря! Я по утрам ничего не ем.
Он не поверил. Решил, что я просто пренебрегаю его стараниями. Поставил поднос на столик возле кровати и молча вышел. Я уныло поежилась. Но что делать? Против организма не попрешь, как говорят мои мальчишки. А бежать его успокаивать, и тем более извиняться, я не хотела, поскольку ни в чем не виновата.
