— Очевидно, это не просто так!
— Я была с Анной, и она мне рассказывала о своих проблемах с дружком, студентом-медиком. Она меня совсем заболтала! Их столик был у нее за спиной, и поэтому я могла рассматривать их в свое удовольствие, делая вид, что слушаю. Надо сказать, спутник Бальзамировщика был весьма хорош собой! Азиат, спортивного типа, шикарно одет. Что-то вроде банкира или предпринимателя международного масштаба.
Я не удержался и прошептал, словно про себя:
— А я-то думал, он предпочитает арабов!
— Почему?
— Да так. Спокойной ночи.
Однако это осталось лишь пожеланием. Я задремал, но вскоре почувствовал, как прохладный золотой скарабей скользит по моей груди. В эту ночь мы почти не спали — ни Эглантина, ни скарабей, ни я.
Разбудил нас телефонный звонок библиотекаря. Было чуть больше девяти. Будильник не прозвонил (по той простой причине, что ни один из нас не подумал его завести). «Ну что я за тупица!» — воскликнула Эглантина и бросилась в ванную.
Оказалось, мои справки готовы и я могу за ними заехать. Но когда я прибыл, незадолго до обеденного перерыва, Жан Моравски был занят. Вооружившись двумя томами «Универсальной энциклопедии» и «Сборником фразеологизмов» Клода Дюнетона, я не глядя уселся за ближайший стол и попытался с их помощью прояснить серьезный вопрос об упоминании верхней прокладки цилиндра в качестве поэтической метафоры. Напрасно. Ибо, как я вскоре обнаружил, напротив меня сидел уже знакомый старик, чьи регулярные похохатывания меня отвлекали. Любопытно, что книга, которая вызывала у него такие вспышки веселья, была та же, что и в прошлый раз — in quarto в темном переплете, и другие книги, стопкой лежавшие перед ним, тоже, судя по всему, были те же самые.
Но неожиданно рядом со мной возник библиотекарь, прервав мои наблюдения.
— Пойдемте со мной, — возбужденно зашептал он, — у меня для вас кое-что есть!
Едва лишь мы вошли в его кабинет, он сунул мне под нос ксерокопию, при виде которой меня едва не стошнило. Помимо моих прочих слабостей, я страдаю арахнофобией. А сейчас передо мной была статья, иллюстрированная фотографиями многочисленных разновидностей пауков.
— Вот вам еще один «первый раз». Этого еще не было, но скоро будет: коза-паук!
Присмотревшись получше, я увидел и изображения коз. Опыты канадского биотехнолога, как пояснялось в статье, дают возможность получать шелковую нить из козьего молока! Ученому, этому новоявленному Франкенштейну, экспериментировавшему с парой рогатых травоядных, оказалось достаточно ввести ген протеина паучьей нити в генотип. Мало-помалу молочные железы потомства начали вырабатывать тонкую серебристо-серую нить, похожую на те, которыми пауки оплетают наши чердаки и подвалы, но гораздо длиннее и прочнее, чем любое волокно растительного, животного или искусственного происхождения. Таким образом, паучья нить, благодаря козьему племени, становится текстильным сырьем будущего!
Тут вошла коллега Моравски с Антильских островов и рассказала о «выпотрошенной» книге. Читатель, очевидно раздраженный тем, что не смог забрать домой нужный справочник, вырезал из него те тридцать страниц, которые его интересовали. Издание этой книги давно распродано — как ее заменить? На лицах у обоих в течение нескольких секунд холодная ярость сменилась горькой беспомощностью.
— Позвольте вас покинуть, — прошептал я, тактично удаляясь.
— Подождите, — остановил меня Моравски, доставая из-под груды книг на столе тонкую зеленую папку.
Это было досье о семейном положении всех женщин-министров периода Четвертой и Пятой республики.
— Огромное спасибо! — сказал я. — Увидимся на презентации Жеанны де… как там ее?
Последние слова я произнес машинально, как обычно говорят «до свиданья». Если кто-то во всем Оксерре и мог заинтересоваться выходом поэтического сборника, так это он. Но, к моему великому удивлению, он покачал головой. Кажется, я понял почему.
— Вы идете на другое литературное мероприятие?
— Нет, ни в коем случае! Знаете, я немного анахроничен, и большинство современных книг проходят мимо меня. И потом, у меня и без того много дел! Зато я с удовольствием схожу на лекцию о Мальро
