Во второй части Рафаэль вспоминает всю свою промелькнувшую жизнь, так похожую на жизнь самого Бальзака той поры, когда он обитал на улице Ледигьер. Рафаэль повстречал «девочку лет четырнадцати, которая играла в волан». Этот уголок Парижа, расположенный неподалеку от нынешней улицы Виктора Кузена, напомнил Рафаэлю о парижском периоде Жан Жака Руссо. Целых три года ему предстоит прожить в «воздушном гробу». Вскоре Полина из «милого ребенка» превращается в «привлекательную девушку». Пьер Ситрон полагает, что Полина — это Лора Сюрвиль до замужества, а Рафаэль — сам Оноре. Вначале они любят друг друга как брат и сестра, затем как возлюбленные, но для Рафаэля эта любовь станет смертельной, потому что исполняя это, последнее, желание, шагреневая кожа исчезнет. «Инцест наказан смертью» (Пьер Ситрон).
В одном из готических будуаров Рафаэль познакомился также с очень странной женщиной по имени Федора. Ему кажется, что он видит «чудовище, то усмиряющее, словно заправский офицер, норовистого коня, то, обернувшись девушкой, наводящее на себя красоту и ввергающее в отчаяние своих любовников». Может быть, она лесбиянка или гермафродит? Может быть, она страдает какой-нибудь тяжкой болезнью? Может быть, эта женщина вся состоит из одной лишь головы, головы, живущей отдельно от тела и постоянно предающейся расчетам («caput» по латыни означает «голова», отсюда и слово «капитал»)? Федора — это общество, предстающее в облике бессердечной женщины. В мире улицы Шоссе-д’Антен, где живет Федора, никто никому ничего не дает бесплатно. Как далеки они от Полины, любовь которой похожа на «прикосновение к абсолюту в мире реальности» (Арлет Мишель).
Рафаэль де Валантен покидает Париж, город «исступленной игры», в котором он наделал долгов. Чтобы расплатиться по одиннадцати векселям, он «продает остров на Луаре, где находится могила его матери». «Рафаэль дважды продает свою мать. Но поскольку Рафаэль — это образ самого Бальзака, то таким образом романист избавляется от собственной матери, по отношению к которой долгое время испытывал ненависть, смешанную с угрызениями совести» (Пьер Ситрон).
«Покинутые места, неужели и в вас есть душа?» Рафаэль де Валантен едет в Экс-ле-Бен «дышать кислородом», однако после дуэли вынужден перебраться в Мон-Дор. В Оверни Валантен уже «прикован болезнью к постели». Получив по завещанию богатство, делающее его обладателем неисчисляемого состояния, он стремится экономить силы и жить. Он держит «в черном теле» собственное воображение, отдается целомудрию и душит в себе «самый ничтожный из капризов». Он делается подобен травинке или дереву, «каждую весну выпускающим новые ростки». «Последним побуждением умирающего» станет желание превратиться в устрицу на каменистом утесе и тем самым «усыпить» смерть.
Шагреневую кожу изучают специалисты — зоологи, механики, химики, медики. Все они приходят к мнению, что в ней «заключено нечто дьявольское». Врачи, призванные к одру больного, демонстрируют неспособность помочь ему и полное равнодушие. Бриссе, по всей видимости, списанный с Бруссе, назначает кровопускания, но Камеристус, вероятнее всего, профессор Рекамье, признает, что у больного «затронута самая сущность жизненного принципа».
Приходит Полина. Рафаэль прогоняет ее:
«— Если ты не уйдешь, я умру. — Рафаэль достал из-под изголовья лоскуток шагреневой кожи, хрупкий и крохотный, словно лепесток барвинка. — Вот сколько мне осталось. Если ты посмотришь на меня еще раз, я умру…»
В сущности, жизненная сила нашего духа слишком велика, чтобы ее могло вместить одно смертное тело. Нам нужны иные, «запасные» жизни, в которых мы могли бы осуществить то, о чем мечтаем.
«„Шагреневая кожа“ должна была выразить сущность современного века, нашу жизнь и наш эгоизм», — напишет Бальзак герцогине де Кастри в 1832 году.
Практически вся пресса встретила книгу восторженно. «Отвратительно аморальный роман», — напишет Сен-Бев, пожалуй, единственный из критиков, кому она не понравилась.
«Ваша книга оценена, ей определено место, и место это высокое», — писал Бальзаку Эжен Сю.
