— Не знаю, — снова соврал он. Вызов к начальнику Центра подготовки не сулил ничего хорошего, и она, безусловно, о чем-то догадывалась, а может быть, просто чувствовала.
Алексей мысленно чертыхнулся. Заварил эту кашу не он, а вот расхлебывать ее, судя по всему, придется всем.
— Я так и думала. Что ж, спасибо тебе за помощь да за участие… Только я ведь все равно узнаю, — сказала она, окинула его с ног до головы взглядом, полным даже не разочарования, а какой-то обращенной к нему жалости, а затем повернулась и пошла прочь.
Алексей стоял и тихо себя ненавидел. Он не окликнул ее, не задержал, а лишь молча смотрел вслед. Страшно было признаться себе, что он попросту не знает, что делать, и не имеет никакого понятия о том, нужно ли вообще что-то делать. Откуда-то пришло ощущение неотвратимо надвигающейся беды, и от этого вдруг потускнели и поблекли краски теплого летнего утра и почему-то тревожно защемило в груди. А потом навалились воспоминания…
* * *
— Дмитрий Николаевич! Да не волнуйтесь вы так, все будет в порядке.
Алексей полулежал в глубоком мягком кресле, опутанный многочисленными проводами, с ног до головы попятнаный белыми наклейками контактных датчиков, и с улыбкой наблюдал за руководителем тренировки Хромовым. Лежать было удобно, кресло обволакивало тело, словно кокон, однако, движений, как ни странно, не стесняло. Хромов прекратил, наконец, мерять шагами тесное помещение, поправил сползавшие с носа очки и уставился на Алексея так, словно видел его впервые.
Алексей ободряюще улыбнулся ему и отрапортовал:
— Личный состав смены номер сто сорок три к тренировке готов.
Его ребята уже находились рядом в точно таких же креслах. Только в отличие от командира на голове каждого из них красовался блестящий металлический шлем, а лицо закрывала сложная конструкция, чем-то напоминающая то ли очки виртуальной реальности, то ли прибор ночного видения.
Предстоящая тренировка должна была стать уникальной в своем роде, поэтому легкий мандраж представлялся вполне простительным. Однако, волнение Хромова сегодня явно зашкаливало. Что-то он знал о программе испытаний, знал, но поделиться своим знанием не имел права. Хотя даже невооруженным глазом было заметно, что его так и подмывает нарушить запрет.
— Гм… Алексей, — наконец, произнес он. — Хочу еще раз предупредить, что тренажер в значительной степени является экспериментальной установкой и, хотя тестовые испытания подтвердили ее готовность и эффективность, в реальных условиях никто ничего не проверял. Вы будете первыми.
Он поправил съехавшие на кончик носа очки, строго взглянул на Алексея — в должной ли степени тот проникся смыслом его слов, — и продолжил:
— Воздействие осуществляется непосредственно на мозг, поэтому все будет выглядеть так, словно вы действительно там, на Горгоне. И никто из вас ни за что не сумеет отличить подделку от реальности… Да нет, что я говорю! Никому даже в голову не придет, что предлагаемые обстоятельства столь же далеки от реальности, как… как… — он в бессилии пошевелил пальцами, а потом безнадежно махнул рукой. — Впрочем, не знаю, зачем я это говорю. Все равно там, — он воздел глаза к небу, — вы ни за что ничего не вспомните. Но не сказать я не мог.
— Спасибо, Дмитрий Николаевич, — Алексей перестал улыбаться и серьезно посмотрел на Хромова. — Мы знакомы с особенностями установки и прошли подробный инструктаж. Так что, пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет хорошо.
— Ну что ж, коли так, — в голосе Хромова Алексею послышалась нотка сомнения, — тогда приступим.
Голову Алексея охватил металлический шлем, а лицо скрыла маска с очками. Последним, что он увидел перед собой, было хмурое лицо Хромова. Сознание начало уплывать, тренажерный зал почему-то вдруг покосился и начал таять, словно растворяясь в мутной белесой дымке, а затем прямо в лицо полыхнуло жаркое солнце Горгоны.
* * *
Он уже заканчивал настройку аппаратуры переносной сейсмостанции и начал прилаживать на место защитный колпак, когда в наушниках вдруг затрещало, запело на разные голоса, а затем послышался Наташин голос:
— Командир! Срочный вызов с базы. Алексей, ты меня слышишь? Ответь.
