И он обстоятельно рассказал Мессингу о янтарной комнате и поставил перед ним задачу разобраться и дать соответствующие рекомендации.
–Это все так необычно, товарищ Сталин. Я не знаю, справлюсь ли я с этой задачей. Мне никогда с таким раньше не приходилось сталкиваться. Это же не живая субстанция, а что-то такое непонятное.
–Вот это вы и выясните. Если бы мы считали, что вы не справитесь, то вас бы тогда не пригласили и не доверили такое важное дело, – резко ответил Сталин.
–Я постараюсь, – ответил Мессинг.
–Вот-вот, постарайтесь и как можно быстрее. Вам дадут охрану и любых специалистов, которые будут нужны. Как у вас с работой? Мы можем послать вас в командировку в Пушкино и сообщим об этом в Госконцерт.
–Нет, нет, спасибо, – ответил Мессинг. – Мне ничего не нужно, я постараюсь сам разобраться в этом. Единственное, чтобы сотрудники музея выполняли мои просьбы, которые могут возникнуть в ходе изучения янтарного кабинета. А что касается командировки, то не надо. У меня сейчас пауза перед гастролями, поэтому я с удовольствием использую ее для решения поставленной задачи.
– Вот и хорошо. Будем считать, что договорились. Мы скажем дирекции музея о полном подчинении вам. Да, и просьба: обо всех результатах докладывать мне лично.
Поняв, что аудиенция закончена, Мессинг поблагодарил Сталина за чай и, попрощавшись, вышел из кабинета. Домой его доставили на том же автомобиле. Быстро собравшись, Мессинг тотчас выехал в Ленинград. К вечеру он был уже в Царском Селе, где в здании дворца ему была приготовлена комната.
Глава
VI
Ранним утром он вышел на прогулку в парк. Обошел несколько раз вокруг дворца, пытаясь настроиться на задание и выявить какие-нибудь нюансы, которые дали бы возможность наметить подходы и определить направления решения поставленной задачи. Но все было спокойно. Утро уверенно вступало в свои права. Птичий гомон сопровождался размеренным карканьем ворон, а восходящее солнце пересчитывало окна дворца, поочередно озаряя их своим светом. Пора было приниматься за работу. Войдя в кабинет директора, Мессинг представился. Пожилой человек, который сидел за письменным столом, встал, вышел из-за стола и, пожав руку артиста, сообщил, что его зовут Иван Иванович Коротков и он очень рад видеть известного Вольфа Мессинга здесь, в музее. Усадив гостя в старинное уютное кресло, он сел напротив и заявил, что готов оказывать всяческое содействие в известном вопросе.
–Какие будут пожелания?
–Да пока особых нет. Просьба, чтобы меня смотрители пропускали везде и разрешали иногда подольше задерживаться в янтарном кабинете.
–О, это не проблема, у меня в десять часов пятиминутка с персоналом, я вас им представлю и дам соответствующие указания. Естественно, о цели вашего визита никто не будет знать.
–Это будет очень любезно с вашей стороны. На данный момент я хотел бы просто изучить обстановку и ознакомиться с объектом исследования, – пояснил Мессинг.
Директор отработанным жестом вытащил из кармана часы и, щелкнув крышкой, сообщил, что им пора идти на пятиминутку. В комнате, расположенной недалеко от кабинета, собралось около тридцати сотрудников музея. Когда Мессинг с директором входили туда, все повернули головы в их сторону, с недоумением разглядывая незнакомца. Однако постепенно пришло узнавание, и когда директор представил его, комната взорвалась аплодисментами.
–Спасибо, товарищи! – сказал директор, – однако Вольф Григорьевич приехал сюда отдохнуть, набраться новых творческих сил и поближе ознакомиться с экспонатами нашего уникального музея. Может быть, он в конце отдыха и выступит перед нами. Да, Вольф Григорьевич? – и директор вопросительно посмотрел на него.
– Да, обязательно, – ответил Мессинг, раскланиваясь перед людьми.
– Вот и хорошо. А теперь, товарищи, просьба ко всем пропускать Вольфа Григорьевича во все помещения, комнаты и запасники, куда он пожелает. В нашем музее для него закрытых зон нет. Всем понятно? Вижу, что всем, тогда давайте на рабочие места, а я покажу нашему гостю музей.
Комната в течение пяти минут опустела, а Мессинг вместе с директором отправился по экспозициям музея. Роскошь и убранство Екатерининского дворца потрясли артиста. Он ходил по залам, ахая и восхищаясь изяществом линий и совершенством форм статуй и лепных украшений, рассыпанных по стенам. Музей был еще закрыт, посетителей не было, и поэтому шаги двух человек в звенящей тишине огромных залов эхом разносились по сторонам. Ознакомившись с залами и основными экспозициями, они наконец подошли к двери, ведущей в янтарную комнату. Директор, продолжая рассказ о музее, взялся за ручку, собираясь войти. И именно в этот момент Мессинга как бы подбросило, он ясно осознал, что именно сейчас в комнату входить не надо. Его появление может нарушить те процессы, которые шли в ее недрах. Они могут или прекратиться, или ускориться. И в том, и в другом случае это было плохо. Обычно уравновешенный, он повысил голос и почти закричал:
