Дама в местной аптеке была явно встревожена, когда посмотрела на мою спину, но смогла только выразить соболезнования и нанести на нее какую-то мазь, отпускаемую без рецепта. Крем совершенно не помогал при зуде, но все же придал шедевру кровососов нежный розовый оттенок. Устроиться комфортно было невозможно. Мне приходилось терпеть боль от бесчисленных демонических укусов, словно сорока трех градусов жары и девяносто девяти процентов влажности было недостаточно.
Из-за ночевки в Гуаймасе вместо Эрмосильо мы уже на несколько часов отставали от графика, а моя «Лихорадка субботней сетки»[69] задержала нас еще больше. Не собираясь останавливаться, мы в течение всего дня натыкались на дорожные работы (некоторые заставляли нас стоять в пробках – на солнце – в течение часа или более, прежде чем продолжить движение). Стало очевидным, что темнота наступит раньше, чем мы достигнем границы в Ногалесе, поэтому мы решили сократить путь и въехать через Люквилль в Аризоне. Мы приняли во внимание, что этот маршрут уведет нас с главной дороги и уменьшит шансы на возникновение проблем с федералес из-за неработающих фонарей на автобусе.
Наконец мы въехали в город на мексиканской стороне Люквилля и пересекли его чуть позже полуночи. Он назывался Hombres Blancos, что дословно переводится как «белые люди» (мне было интересно, почему они решили его так назвать. Может быть, потому, что это было последнее место в мире, где можно было бы ожидать найти белых людей?). Мы проследовали по нашей карте до границы – только чтобы обнаружить, что она закрыта: знак на воротах сообщал, что она откроется в четыре утра. Слишком измотанные и уставшие от дороги, чтобы ехать куда-нибудь в этот час, мы подъехали как можно ближе, выключили двигатель и стали ждать.
– По крайней мере мы будем первыми в очереди, когда откроют.
Перро даже не взглянул в мою сторону. Мы, должно быть, задремали, потому что через некоторое время нас привел в сознание отвратительно яркий луч фонарика: ворота, преграждающие проезд перед нами, уже откатились. Мы все еще были первыми – и единственными – в очереди. Сориентировавшись, Перро завел свой грузовик, медленно двинулся вперед и остановился, когда американский пограничник поднял руку. Он осмотрел нас с головы до ног перед тем, как подойти к окну Перро.
– Из какой части Мексики вы едете? – Он первым направил свой свет в мою сторону, и я ответил:
– Гуасаве, в Синалоа.
Вот дерьмо. Почему бы мне сразу не рассказать ему о картеле, в котором мы вчера тусовались? Ну и придурок…
– Вот как? Чей это «Фольксваген»?
– Это мой, сэр. Он сломался, и теперь мы пытаемся отбуксировать его обратно. – Бессознательно я потер лицо левой рукой.
– Что с твоей рукой и лицом?
– Укусы москитов, сэр. Сетка оторвалась и упала на меня, когда я спал прошлой ночью.
– Хм.
Очевидно, на данный момент он закончил со мной и ненадолго направил свой свет на Перро, прежде чем отступить на несколько шагов.
Ох, должно быть, сейчас он скажет нам выйти из грузовика и вызовет подмогу, чтобы проводить нас внутрь, где нас подвергнут полномасштабному обыску снаружи и изнутри.
Он провел лучом фонарика по всей длине грузовика и остановился, когда подошел к передней части моего автобуса. Он подошел к нему и направил свой свет сначала через лобовое стекло, а затем по очереди в каждое из боковых окон, прежде чем повернуться, выключить фонарик и вернуться к грузовику. Подойдя к двери Перро, он щелкнул фонариком, на секунду задержал луч на нас, а затем снова направил на автобус. Выключив его, он посмотрел на нас двоих, покачал головой и сказал:
– Ладно, проезжайте. Вы и так достаточно пережили.
