А тут, в Ратном, не то чтобы старые боги были сильны, как раз наоборот – ратнинская сотня огнем и мечом стояла на стороне христианства, но именно поэтому ратнинцы могли себе позволить не шарахаться от старой веры в страхе. Как читал из Писания отец Геронтий: «Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд»[4]. Ратнинцы как-то умудрились заставить работать на пользу себе служителей старых богов! Не убивают, не изгоняют, но и воли не дают – наш Бог главный, он судит ваших богов, а мы судим вас.[5]
Но ни Настена, ни тем более староста Аристарх не выглядят живущими в Ратном из милости – как-то они на здешнюю жизнь влияют. Но вот в чем и насколько – неплохо бы разобраться. Коли ей тут жить, то это и ее коснется непременно. После знакомства с вернувшейся наконец в крепость молодой лекаркой Арина в этом не сомневалась.
Появления Юльки она ожидала с интересом – еще в дороге немало наслушалась рассказов Ильи. Словоохотливый обозный старшина поведал, что Михайла Юльку с детства из всех прочих выделял и сейчас ни на кого более не смотрит. Анька тоже лекарку поминала, но сильного восторга не выказывала. Напротив, возмущалась – дескать, приворожила! Ну, тут дело понятное – ревнует брата, ей никакая не угодила бы.
Тем сильнее разбирало любопытство: что ж это за девка такая? Боярич-то жених завидный: и сам по себе удивительный парень должен привлекать девичьи взоры, и родители девок, надо полагать, за счастье почтут с Лисовинами породниться. Он уже сейчас вон какими делами ворочает! Так что выбрать мог кого угодно – самая первая красавица, только бы мигнул, его была бы.
А эта оказалась совсем и не красавицей. Впрочем, чего там разберешь в этом возрасте? Девка как девка, с первого взгляда вроде и ничего особенного. Худенькая, но не сказать, чтоб костлява; лицо узкое, нос чуть вздернут, вот только коса нездешняя – темная, а в глазах читается недевичье упрямство. Чем-то козу строптивую напоминает. Нравом-то, похоже, совсем не ласкова и не покладиста, к тому же лекарка.
Все правильно: чтобы такого парня заинтересовать, девка и должна быть непростой. Но простота простоте рознь. Конечно, Юлька в свои невеликие годы уже людей лечит и не от простуды травки собирает, а тяжелые раны да серьезные недуги врачует. Грязь, кровь, боль на себя берет, воинов утешает и обихаживает. Но и другое не след забывать – не просто так она исцеляет, а силой Макоши.
Знакомство у них с Юлькой получилось интересное. То есть вначале-то Арина издалека ее заметила, когда та с двумя девчонками в крепостной двор въезжала. А потом уже, вечером, довелось и поближе свидеться. И причиной неожиданно стала Красава. Арина так и не сумела переговорить про девчонку с Анной, несколько раз пыталась, но словно на стену натыкалась. Боярыня ее поначалу выслушала, хотя видно было, что не нравятся ей Аринины слова. Сама же говорить не желала, и все тут! А в последний раз оборвала довольно резко:
– Красава – внучка боярыни Гредиславы! Она здесь по моей просьбе. Сама знаешь, какое у Алексея с сыном несчастье, у нас на нее вся надежда. И чем она навредить может? Дите совсем… Мишаня с ней, как с сестренкой младшей с титешных лет нянчится. Оставь ее в покое!
Но Арина чувствовала – не на нее боярыня сейчас сердится, а на собственную слабость. Возможно, и сама что-то примечала, но гнала от себя такие мысли. Не хочется ей, ох, как не хочется вникать! Потому и слушать не желает: ведь тогда уже не отмахнешься. Или тут волхва постаралась? Ведь Анна-то совсем не похожа на тех, кто себя обманывает, откладывая неизбежное.
Отступать Арина не собиралась, понимала: чем дольше это тянется, тем худшей бедой рано или поздно обернется. А пока следила, чтобы Красава к ее сестренкам близко не подходила, и их самих предупредила не единожды; да малявки, как и Елька с Любавой, занятые при девичьем десятке, без дела и надзора по крепости не болтались. Вот Красава на них издали поглядывала, и очень это Арине не нравилось. А уж ее-то саму маленькая волхва и вовсе такими злобными взглядами одаривала, что казалось, вот-вот железом острым пырнет, да еще и отравленным. Хорошо, хоть старалась обходить стороной – одного столкновения ей хватило.
