«Она не хотела, чтобы подруга волновалась!»
Правда? Разве она хоть когда-нибудь хоть что-нибудь скрывала от Лил?
Так случилось, что Том ушел на пару ночей домой к Лил — через дорогу, к своему другу Иену. Роз, оставшись одна, позвонила Гарольду, и они поговорили, как настоящие супруги.
— Как Том?
— У него все отлично. У Тома всегда все отлично. А вот у Иена не особенно. Он слишком уж страдает из-за смерти Тео.
— Бедный ребенок, но он переживет.
— Ну, пока не торопится. Слушай, Гарольд, когда приедешь в следующий раз, может, сходишь куда-нибудь с Иеном, поговорите наедине?
— А как же Том?
— Он поймет. Он тоже за Иена волнуется, я вижу.
— Ладно. Хорошо. Можешь на меня рассчитывать.
Гарольд приехал, и у них с Иеном действительно состоялась долгая прогулка по побережью, Иен поговорил с Гарольдом, которого знал всю свою жизнь и который был для него как второй отец.
— Иен очень страдает, — доложил Гарольд Роз и Лил.
— Я знаю, — ответила Лил.
— Ему втемяшилось, что он ничего не стоит. Что он неудачник.
У них глаза на лоб полезли:
— Как можно оказаться неудачником в семнадцать лет? — удивилась Лил.
— Мы разве чувствовали что-нибудь подобное? — спросила Роз.
— Я точно да, — ответил Гарольд. — Не переживай.
И вернулся в свою пустыню, в свой университет. Он подумывал о том, чтобы снова жениться.
— Ладно, — сказала Роз. — Если надо, разведемся.
— Ну, она, наверное, детей захочет, — пробормотал муж.
— Ты не уверен?
— Ей двадцать пять. Не буду же я спрашивать.
— А, — Роз все поняла. — Не хочешь подавать ей эту идею?
И рассмеялась.
— Пожалуй, — согласился Гарольд.
Потом Иен снова ночевал у Тома. Точнее сказать, в его доме. Он пошел в комнату Гарольда, бросив мимолетный взгляд на Роз — она надеялась, что Том этого не заметил.
Проснувшись ночью, она собралась было сходить попить, либо же просто побродить по дому в темноте, что она делала довольно часто, но не пошла, испугавшись, что опять услышит плач Иена, не сдержится и зайдет к нему. Но потом Роз обнаружила, что он сам в темноте по ошибке зашел в ее комнату и вцепился в нее, как в спасательный круг во время шторма. Она даже представила себе те семь черных камней в темноте, похожих на гнилые зубы, бьющиеся о них волны и водопады белых брызг…
На следующее утро Роз сидела за столом в комнате с выходом на веранду, где чувствовался аромат моря и слышался успокаивающий и убаюкивающий плеск волн. Приплелся Том, только из постели, от него еще пахло юношеским сном. «А где Иен?» — поинтересовался он. Обычно он не спрашивал: они могли спать до полудня.
Роз размешивала кофе в чашке, крутила ложечкой и крутила, не глядя на сына. «В моей кровати».
Прежде на это никто бы не обратил внимания, поскольку в их «расширенной семье» вполне было принято, чтобы матери и мальчики, или обе женщины, или любой мальчик с любой из женщин прилегли бы вместе — поболтать или отдохнуть, или даже два мальчика, даже с Гарольдом, когда он приезжал.
Но теперь Том уставился на нее поверх своей тарелки, на которую еще ничего не положили.
Роз приняла его взгляд и взглядом же ответила, как кивком.
— Боже! — воскликнул Том.
— Да, — ответила Роз.
Забыв о тарелке и неналитом соке, Том подскочил, схватил со стенки веранды плавки и бросился в сторону моря. Один. Хотя обычно он звал с собой Иена.
Том не появлялся целый день.
Вообще были каникулы, но он, видимо, пошел на какие-то внеурочные школьные занятия, которыми всегда пренебрегал.
Лил не было, она судила на каких-то соревнованиях и возвратилась только к вечеру. Она пришла к Роз и заявила: «Роз, я без сил. Есть что поесть?»
Иен сидел за столом, напротив Роз, но не смотрел на нее. Перед Томом стояла тарелка. Он заговорил с Лил, как будто, кроме них, никого не было. Она сама этого практически не осознала, поскольку слишком устала, но остальные-то двое заметили. Том вел себя так до конца ужина, а когда Лил сказала, что пойдет спать, что совершенно измотана, он встал и ушел с ней в темноту.
На следующее утро, позже обычного, Том перешел через дорогу и застал Роз за столом: та сидела, как обычно, в удобной и беззаботной позе, в небрежно повязанном парео. Он смотрел не на нее, а вокруг нее, на комнату, на потолок сквозь делириум счастливого свершения. Роз даже гадать не пришлось; она уже знала, ведь именно такой же дымкой был окутан всю ночь и Иен.
