Ну вот, Бабаклара легко поставил точку в споре, и Крупа побрел к своей парте, обещая разделаться с Чибисом позже.
И стал Чибис нашим одноклассником.
Несколько дней после стычки Крупа глядел на Чибиса косо, цедил себе под нос: «Приемчики знает, паразит…» Но Чибис, по-моему, не знал никаких приемчиков, просто не был трусом. Но и задирой не был, никогда больше ни с кем не подрался. А случай с Крупой постепенно забылся.
Соседкой новичка по парте стала Люся Кнапкина, спокойная такая, вроде самого Чибиса. Они вполне ладили, но друзьями, видимо, не сделались. Да и вообще ни с кем Чибис не подружился, хотя и не ссорился никогда. И ничем не выделялся. И оценками не блистал. Только в диктантах не делал ошибок, да английские абзацы переводил слёту…
И говорил всегда негромко. Иногда — себе во вред.
— Чибисов, ты можешь декламировать повыразительнее? Это Лермонтов, а не инструкция для мобильного телефона!
— У меня не получается…
— Садись! Четыре с минусом…
Он слегка пожимал твердыми плечами форменного пиджака: мол, с минусом так с минусом…
Лишь в конце учебного года Чибис оказался опять в центре внимания.
Наша школа всегда считалась «самой-самой». Элитной и выдающейся. «Дети, вы же знаете, на каком счету в городе ваше учебное заведение! И не нарушайте традиций!»
Одной из традиций был «академический внешний вид»: темно-синие отглаженные костюмы, белые рубашки и серые в голубую крапинку галстуки. Ну, в галстуках (в крапинках то есть) еще допускалось некоторое разнообразие, а в пиджаках и брюках… Когда несколько старшеклассников появились в джинсах, учительскую захлестнула истерика… Правда, на уроках, если очень душно, разрешалось снять пиджак и повесить на спинку стула. Но ведь не будешь таскать его снятым, когда переходишь из кабинета в кабинет. Вот и жарились. Особенно тяжко было, если за окнами летняя погода.
Такая погода свалилась на город после праздника Победы. Сразу все зазеленело, по кюветам — россыпи одуванчиков, асфальт начал размякать от жары. А мы по-прежнему — в одежде банковских клерков…
Чибис же в середине мая, в понедельник, явился в школу в летнем костюмчике.
Дежурные у входа открыли рты, не сказали «стой!» Может, решили, что мальчик не из нашей школы и пришел не на уроки, а по другому делу — например, к маме-учительнице.
Если бы Чибис появился в каких-нибудь камуфляжных бермудах или обрезанных джинсах и рубахе с «навороченным» рисунком, тогда еще туда-сюда. Просто «вопиющий нарушитель школьного распорядка». Но он выглядел, как детсадовский ребенок-манекен с витрины «Детского мира». Коротенькие светло-серые штаны с вышитым на боку динозавриком были пристегнуты на двойные пуговки к такой же отглаженной рубашечке с накладными карманами и белым воротничком. Правда, рубашку украшал привычный форменный галстук. Словно доказательство, что мальчик — ученик этой школы.
Итак, дежурные девятиклассники хлопнули губами и молча вытаращили глаза. Так же все таращились на Чибиса в вестибюле и в коридоре. И в классе. Но в нашем шестом «Б» народ в общем-то деликатный, не стали разглядывать нарушителя в упор, только незаметно пожимали плечами да в сторонке кто-то бормотнул:
— Ну, Чибис дает…
И лишь Бабаклара задал прямой вопрос:
— Не боишься, что мама Рита попрет тебя вон за нестандартную внешность?
— Не попрет. Они сговорились, — угрюмо отозвался Чибис, вешая на крючок парты рюкзак. Он держался сумрачно и спокойно, однако понятно было, что стесняется. Да и любой бы на его месте стеснялся.
— Кто сговорился? — удивились разом несколько человек.
Чибис объяснил сквозь зубы:
— Маргарита и… тот, кто озабочен моим воспитанием.
Толстый Даня Панкратов, который всегда больше всех страдал от жары, выговорил:
— Мне бы таких озабоченных. А то скоро копыта откину в этом френче…
Забренчал звонок, и возникла наша дорогая «классная мама». То есть Маргарита Дмитриевна. Она учила нас русскому и литературе.
— Рассаживаемся быстро! Почему вы всегда пыхтите и возитесь, как усталые буренки в стойле?
Мы пыхтели и возились, потому что стягивали пиджаки. За открытыми окнами нарастал зной и вливался в класс.
