— Стас? Как? Что ты здесь делаешь?
Парню уже не было смысла прятаться, поскольку его заметили, и он вышел из-за спин молодой китайской пары с маленьким ребенком.
— И как это называется? — с возмущением произнес Долинский, в один прыжок подскочивший к Стасу и Нике. — Следишь?!
— Можешь называть это как угодно, — буркнул Стас.
— Можно еще сказать — шпионишь!
— Я же сказал, что меня не интересуют названия.
— А что тебя интересует?
— Она. — Стас показал на Нику. — Я не мог ее отпустить одну.
— Что значит «одну»?! — зло выкрикнул Глеб. — Она не одна, а со мной! Сечешь разницу?!
— Для меня разницы нет. Для меня она — одна. — Стас говорил очень спокойно, и это заставляло Долинского выходить из себя, что его совершенно не красило. Ника посчитала, что должна вмешаться, чтобы одноклассник совсем не потерял лицо от возмущения.
— Знаешь, Стас, мне твое поведение тоже не очень нравится, — сказала она.
— Я обещал твоему отцу…
— Не сочиняй, пожалуйста! Папа всего один раз попросил тебя не позволять мне далеко заплывать в море — и все! Больше он тебя ни о чем не просил!
— Этого ты не можешь знать, — упрямился Стас.
— А я у него сегодня же выясню, просил ли он, чтобы ты следил за мной? — Ника уже здорово рассердилась.
— Выясняй на здоровье, — невозмутимо отозвался Стас.
— Он сдаст нас Николаю Ивановичу, — в разных вариациях твердил Глеб, когда они с Никой уже ехали в такси обратно в отель.
За их машиной неотвязно следовала другая, в которой сидел Стас.
— Не сдаст, — отвечала Ника, хотя совершенно в этом не была уверена и на всякий случай пыталась придумать, как оправдаться перед отцом. Ничего умного в голову не приходило. Как ни крути, получалось, что она обманула его. С другой стороны, с ней ничего плохого не случилось, а Стас как раз может подтвердить, что они с Глебом не делали ничего дурного. Долинский просто показал ей красивый парк — и все…
Когда Ника с Глебом, по-прежнему преследуемые Стасом, уже почти подошли к своему корпусу, из соседнего как раз повалили отдыхающие, которые явно тоже были на шоу. И действительно, с подростками скоро поравнялись родители Долинского и Николай Иванович.
— Ну что, молодежь, как погуляли? — спросил он, по-доброму улыбаясь, и Нике вдруг стало невыносимо стыдно. Неужели Стас все расскажет отцу? Он наверняка пока молчит, чтобы не связываться с Долинскими, а когда они втроем окажутся в номере, все и выложит. Ну что ж… Она заслужила гнев отца…
— Нормально, — Ника постаралась сказать это самым бодрым голосом и поскорей перевести разговор на другое: — А как шоу? Понравилось?
— Понравилось!
— Красивое!
— Отличное! — почти в унисон проговорили взрослые, а Никин отец заметил: — Правда, я не понял, к чему возрастные ограничения?
— Наверно, из-за того акробатического номера на канате, — предположила мать Глеба. — Позы там были неоднозначные, а так… Думаю, что и нашим детям понравилось бы.
Весь оставшийся до отхода ко сну вечер Ника провела в страшном напряжении. Она гадала, в какой форме Стас начнет жаловаться на ее неповиновение отцу, но молодой человек молчал. Когда Николай Иванович ушел в душ, Ника не выдержала и спросила:
— Ну и что же ты помалкиваешь?
— В каком смысле? — удивился Стас или сделал вид, что удивился.
— Вот только не надо разыгрывать непонимание! — возмутилась девочка. — Ты хотел донести на меня отцу, так уж поторопись, пожалуйста! У меня уже нет сил ждать!
— С чего ты взяла, что я собираюсь доносить? — все так же спокойно спросил Стас, и Ника подумала: она дорого дала бы, чтобы узнать — что может вывести его из себя.
— Как это с чего?! — опять рассердилась она. — Ты же зачем-то за нами поехал!
— Согласись, чтобы рассказать Николаю Ивановичу о вашей отлучке из отеля, мне вовсе не надо было за вами ехать.
Ника поперхнулась очередной злой фразой. Для того, чтобы наябедничать, ему действительно не надо было тратиться на такси.
— Так зачем же ты это сделал-то?! — не унималась она.
— Я же сказал, что не мог отпустить тебя одну.
— Но почему?
— Я боялся, что ты можешь попасть в беду… в чужой стране… почти ночью…
— В какую еще беду?
— Да хоть в какую.
