– А где Львиные ворота? – спросил он у гаишника с автоматом, зевавшего, облокотясь на свой молочный «опель».
– Да вот здесь и стояли,– сказал гаишник с неприязнью к действительности.– Потом в приватизацию муниципалитет заключил с кем-то договор их отреставрировать, увезли – и до сих пор с концами. Так теперь все и ездят, как хотят – И для большей выразительности он сплюнул.– А вы почему на осле?
– На машину не хватает.
– Жрет много?
– Да ну. Утром покормил – и на весь день хватит.
– Экономичный,– похвалил гаишник.– Ну т-ты Кирюха!..– фамильярно осклабился он: добродушная власть шутила.
– Ты сказал.
– Что я сказал?..
– Что меня зовут Кирилл.
Гаишник замкнул черты лица в служебную ряху, лениво выпрямился и, с презрительной небрежностью обозначая официальную процедуру, сунул рукой к козырьку:
– Документы ваши, пожалуйста.
Кирилл полез во внутренний карман, но тут по пленке жидкой грязи, кроющей шоссе, тяжело прошелестел огромный вольвовский фургон, напарник гаишника выскочил с жезлом, фургон стал тормозить, рядом с ним материализовался БМВ предупреждающего цвета «мокрый асфальт», и из него полезли трое братков.
– На гужевом транспорте в центре только по специальному разрешению,– по инерции еще выламывал рот гаишник, уже забыв о Кирилле и поспешая на разборку.
«Мне в четыре, не позже, надо на таможенной площадке быть»,– донеслось оттуда, водитель махал бумагой, следом за фургоном пристроился и встал второй, браток тыкал в мобильник, другой раздернул молнию кожанки, автоматчик отступил на шаг и зафиксировал рукой висевший на боку «калаш». Как пузырьки, выбулькивали отдельные слова: «вопрос», «лавэ», «откат» и тому подобные индикаторы делового разговора. Двери фургона с лязгом разъехались на петлях: он был забит пестрыми картонными ящиками.
Кирилл на своем белом ослике процокал в середину группы, недоуменно воззрившейся на помеху.
– Человек везет гуманитарную помощь. Детское питание,– обратился он.– С него нельзя брать деньги. Рождаемость и так упала ниже уровня простого воспроизводства населения. Если бы она упала раньше, вас бы всех здесь не было, и это было бы гораздо лучше. Вы должны подумать об интересах тех, кто еще не может держать в руках оружие. Страсть к наживе погубит народ, надо быть добрыми и помогать друг другу. Людей надо любить, а не грабить.
Бандиты и менты весело расширили глаза. Застиранный белый плащ и запущенная молодая бородка вкупе с речью всадника на несуразном транспортном средстве совершенно уподобляли его бомжующему городскому сумасшедшему: состоит на учете в психдиспансере, но без посадки в переполненный стационар как социально не опасный. Ослик разинул белозубую пасть и сказал: «И-а!»: картина сделалась вовсе ненастоящей, будто все вдруг оказались участниками уличной киносъемки.
– Проезжай, проезжай, человек,– без злобы приказал один из них, насытив взор развлечением и побуждаемый необходимостью завершить переговоры.– Проезжай, осел! – повторил он, обращаясь к тому из них двоих, кто, по его мнению, мог быстрее выполнить приказ.
– Баварские Моторостроительные Заводы вредят экологии,– укорил Кирилл.
– А ослы помогают,– хохотнул браток с мобильником.
– Он за драндулеты агитирует! Дилер по «жигулям».
– Покупая автомобили их производства, вы обогащаете их толстосумов, немецких бюргеров…
– Вот тут ты, брателло, в натуре, не прав. Мы их не обогащаем, будь спок.
…и на самом деле они радуются, что вы рискуете своими единственными жизнями и кладете свою молодость на то, чтобы их конвейеры работали непрерывно, обогащая их. Я не удивлюсь, если окажется, что бандитизм в России стимулируется из-за рубежа концернами БМВ и «Даймлер-Бенц» ради повышения сбыта их продукции. Можно сказать, что русские бандиты – это агенты Германии.
У аудитории не хватило интеллигентности понять скрытое обвинение в большевизме.
– А правительство ездит на «волгах»,– насмешливо сказал гаишник.
Водитель фургона пошевелил губами и стал медленно прятать документы в сумочку.
– А срок хранения этого детского питания,– ткнул в него пальцем Кирилл,– давно просрочен. Не говоря о сроке реализации. Наверняка все переложено в заново напечатанные пачки. В наших условиях вообще любой бизнес, делается преступным, и идет во вред не только потребителям, но и самим бизнесменам. Они не только губят свою душу, но и портят нервы, а от этого болеют всеми болезнями и совершают непоправимые ошибки, которые в конце концов стоят им жизни. Вы все вдумайтесь – на Кого вы работаете.
