За пять лет до описываемых событий Виктор, третий член нашей экспедиции, участвовал в поисках "снежного человека". К сожалению, поиски имели мало шансов на успех - ведь снежного человека не существует. Но Виктору неожиданно повезло.
Вместо грязного волосатого гоминоида с гнусной рожей и свинскими манерами он поймал большую красивую бабочку, вдобавок неизвестную науке. Что ни говори, одно из приятных свойств природы - любовь к сюрпризам. Увы, описать новую находку по одному экземпляру нельзя, да и биологию ее желательно было выяснить хотя бы в общих чертах. Пришлось ехать на то же место в следующий сезон. Но бабочек не было. Стало ясно, что из-за короткого горного лета они проходят стадии гусеницы и куколки в течение двух лет и появляются только через год. Но на третье лето из-за плохой погоды в местах предполагаемого лёта до осени лежал снег. Бабочек, видимо, было очень мало и держались они в неприступных скалах. Во всяком случае, отважные исследователи не видели ни одной. На четвертое лето - тоже. Пятый год был последней надеждой. А вертолета все нет... Мы уже готовились идти пешком, что заняло бы еще пять-шесть драгоценных дней, но тут все же повезло. В четыре утра мы стоим на аэродроме, волнуясь, как отличники перед экзаменом. Если вдуматься, никто никуда не обязан нас везти. Рейс почему-то оплачивает НИИ Этнографии. По документам "борт" летит совсем не туда. Впрочем, в этих краях с помощью знакомств можно провернуть любую авантюру. Как говорил Киплинг:
Там, к востоку от Суэца, злу с добром цена одна, Божьих заповедей нету, и кто жаждет - пьет до дна...
И вот мы плывем над скалами Анзобского перевала, над загадочной Ягнобской долиной, где живет маленький народ, говорящий на древнем языке Согдианы, над Кухи-Маликом, где тысячи лет горят под землей угольные пласты. Прошла внизу голубая пиала озера Искандеркуль, вот уже рядом причудливые глыбы Фанских гор - но тут вертолет круто разворачивается, сбрасывает высоту, и мы садимся на заросшем картошкой аэродроме кишлака Айни, смертельно напугав пасущихся там коров. Мы с тревогой смотрим друг на друга. Кажется, уже почти прилетели - и вдруг разворот. Дверь открылась, и в машину внесли замотанного окровавлеными бинтами человека с выбитыми зубами и в простреленном мелкими дырочками пиджаке.
Неужели опять конфликт? Но оказалось, что это геолог, у которого в руках взорвался динамитный патрон. Мы вернулись в Душанбе и два часа ждали приезда "Скорой помощи", по очереди бегая за газировкой для раненого. Наконец беднягу увезли в больницу, снова полет - и мы в верховьях одной из речек Гиссарского хребта.
День за днем мы прочесывали ледники и осыпи в истоках реки, подолгу стояли на маленьких травянистых лужайках среди снега, переворачивали тонны камней в поисках гусениц. Вокруг летало множество живых существ, но только не тех. Горные индейки-улары паслись среди щебня, скалистые голуби с диким свистом проносились над склоном в долину. Индийские орланы, прилетевшие на сухой сезон из Северной Индии, кружились над нами, высматривая что-нибудь мясное. Когда облака закрывали солнце, мы отдыхали, прячась от ветра за камнями, и тогда орланы и грифы начинали ненавязчиво пролетать мимо, поглядывая на нас. Подманить их ближе не удавалось - по малейшему движению век грифы за несколько десятков метров определяли, что ты еще живой.
С этими птичками у меня однажды приключился забавный случай. Дело было в туркменском поселке Кушка, который широко известен у орнитологов страны благодаря огромной свалке местного мясокомбината, привлекавшей сотни грифов, орлов, бородачей и других любителей падали. Мне очень хотелось сфотографировать некоторых из них, и как-то утром я, приехав на свалку в машине с потрохами, спрятался в большой куче лошадиных, верблюжьих и бараньих внутренностей. Солнце поднималось все выше, от нагретой земли стали струиться к небу потоки теплого воздуха, и вот из-за холмов появились силуэты планирующих птиц. Первый десяток грифов расселся по кучам мусора. Я сидел неподвижно, окруженный тучами мух.
