А за окном была весна…
Сарьян смотрел в окно и плакал
И жилка билась у виска.
И горы отливали лаком.
Год или сутки суеты.
Как мало жить ему осталось!
В его руках была усталость.
Печаль просилась на холсты.
А солнце наполняло дом.
Оно лилось в окно лавиной,
Как будто шло к нему с повинной
За то, что будет жить потом.
Потом, когда его не будет.
Но будет этот небосклон,
И горы в матовой полуде,
И свет, идущий из окон.
Всё было в солнце: тот портрет,
Где Эренбург смотрел так странно,
Как будто жаль ему Сарьяна,
Который немощен и сед.
Всё было в солнце: каждый штрих,
Веселье красок, тайна тени.
И лишь в глазах, уже сухих,
Гас и смирялся свет весенний.
"О, только б жить!
На мир смотреть.
И снова видеть солнце в доме.
Ловить его в свои ладони
И вновь холсты им обогреть…"
"Прекрасна жизнь!" — он говорил.
Он говорил, как расставался.
Как будто нам себя дарил.
И спрятать боль свою старался.
