У египетской литературы и искусства стало как бы два лица: официальное лицо ущербной бездари, служащей режиму, и лицо талантливых художников, которые продолжали работать в таких невыносимых условиях, каких давно не знала египетская культура. Некоторые из них уехали из страны, некоторые остались, но замолчали как писатели навсегда. Творить продолжала лишь горстка. В 1979 году состоялась конференция молодых писателей в Заказике. В ней участвовали почти пятьсот человек. Это было как раз поколение Аль-Гитани. Из этих пятисот в литературе осталось меньше пяти. Тех, кого не сумел задавить режим, обволакивали вниманием, развращали деньгами. За слезливые многосерийные мелодрамы для телевидения платили бешеные гонорары. Оптом и в розницу египетских литераторов покупали газеты, радио, телевидение нефтяных княжеств. Шла массовая эмиграция египетских умов, включая творческую интеллигенцию, врачей, инженеров, не говоря о квалифицированных и неквалифицированных рабочих, обескровившая Египет.
Поколению шестидесятых не повезло. Но судьба поколения семидесятых была еще хуже. Аль-Гитани и его товарищи прошли через школу взыскательной критики и высоких литературных требований. Поколение писателей семидесятых формировалось в климате, когда исчезли серьезность, уважение к таланту и все превратилось в разменную монету. Не преданность родине, национальной культуре; а преданность режиму определяла «творческий» успех и официальное признание. Честные молодые писатели не находили издателя, а если находили, их произведения публиковались мизерными Тиражами или замалчивались. Они старели, не прожив творческой молодости, не достигнув зрелости, истощали силы, не находя им применения.
После прихода к власти президента Мубарака были сделаны попытки возродить серьезные журналы. У молодых писателей появились кое-какие трибуны. Но не слишком ли подорваны силы? Может ли быстро возродиться египетская культура, пробиваясь через ту узкую щель, которая ей открылась? — с горечью спрашивали египетские писатели.
Аль-Гитани был среди тех, кто победил гонения со стороны «ущербной бездари», кто выжил в атмосфере реакции, кто поднялся на такую высоту, что стал недоступен для цепных псов режима.
Гамаль аль-Гитани родился 9 мая 1945 года, в день, когда закончилась вторая мировая война в Европе. Событие, казалось бы, бесконечно далекое от тихой деревушки провинции Сохаг в Верхнем Египте, где он появился на свет в семье мелкого чиновника. Но отзвук тех событий придет в Египет насеровской революцией и наложит отпечаток на творчество будущего писателя.
Его детство прошло в старом Каире, где сохранились памятники мамлюкской старины, где он рано стал ощущать связь времен и куда он поместит многих героев своих произведений.
В его семье не было увлечения литературой. Но с раннего возраста Гамаль начал самостоятельно читать, проглатывая книгу за книгой. Он посещал букинистов рядом с мусульманским университетом Аль-Азхар. Там, в тиши лавок или прямо на улице, он проводил часы, роясь в грудах макулатуры, среди которой нет-нет да и блеснет подлинная жемчужина. Там будущий писатель засиживался, дочитывая последние страницы при свете керосиновых фонарей, или за небольшую плату брал книжки взаймы у букинистов и уносил их домой на ночь.
Повзрослев, он стал постоянным читателем Национальной библиотеки. В мою бытность студентом Каирского университета я часто ходил в эту библиотеку и помню ее старое здание, большие, немного пыльные залы, куда доносился шум автомобилей и протяжные крики бродячих торговцев. Я посещал библиотеку в одно время с Аль-Гитани, естественно, не догадываясь о его будущем предназначении. В ту пору, прочитав русских и советских классиков — Толстого, Чехова, Тургенева, Салтыкова-Щедрина, Горького, Фадеева, — Аль-Гитани поставил их в ряд своих учителей. Одновременно он окунулся в море современной арабской литературы, выделив прежде всего Нагиба Махфуза.
Свое общее образование он продолжал, читая западных философов и психологов, персидских поэтов, арабских путешественников. Но чем более зрелым он становился, тем больше углублялся в историю своей страны, в особенности ее общественной жизни, ее культуры, религии, в историю улиц, кварталов, мечетей. Для него открытием стали великие египетские летописцы средних веков.
