Аз-Зейни Баракят - страница 17
«Аллах есть, аллах сущ…»
У шейха много сподвижников, и этот их клич звучит в разных местах. Он встречает их один раз каждый год по прибытии в священный город Мекка. Они рассказывают о пережитом, о том, что видели и что свершили во имя знамени ислама. Поминают семью пророка, невинно пролитую кровь Хусейна, память о которой не сотрут ни годы, ни века. В Каабе они оплакивают тех, кто ушел в мир, неведомый для живых.
После завершения хаджа[25], нескольких кругов вокруг Каабы и встречи каждый из них отправляется в свою сторону. И двух ночей подряд не проведет никто из них под одной и той же кровлей.
Несколько лет назад вернулся шейх Абу-с-Сауд на родину, в Египет, и с тех пор безвыездно живет а Кум-аль-Джарехе. В любой час, днем и ночью, к нему приходят странствующие дервиши, главы различных направлений в исламе. И никто не уходит, не повидав шейха, не представив ему того, кто прибыл, чтобы повидаться с ним. Только во время молитвы запрещается обращаться к нему. Но иногда шейх прерывает свои размышления, свое углубленное созерцание прошедших времен и выслушивает просителя, о приходе которого ему доложили или незаметно дали знать.
Саиду жаль, что он не принимает участия в беседе шейхов, что не зайдет к нему Омру бен аль-Одви выспросить у него о чем-нибудь. Здесь Саид говорил бы во весь голос. Здесь он не боится чужого глаза, не страшится, что его подслушают или напишут на него донос. Здесь он не боится самого Закарии бен Рады, от одного имени которого трепещет в страхе вся страна.
— Клянусь аллахом, учитель, не будет нам добра, если не назначат Аз-Зейни, — говорит шейх Аль-Касабий.
— Я, братья мои, в жизни не слышал его и не видел… Ничего о нем не ведаю, — вступает в беседу шейх угольщиков.
Вперед наклоняется шейх Абу-с-Сауд. Шейх Аль-Касабий умолкает.
— А как же его выбрал султан, хотя он не принадлежит к людям сановитым и… не известен никому?
Вопрос шейха заставляет всех задуматься.
— Мы не знаем, о учитель. Может быть, султан прошел мимо тех, о ком нам ведомо, что они лиходеи и распутники, и аллах привел его к Аз-Зейни Баракяту.
— Никто не сможет убедить его принять должность, кроме тебя, да благословит тебя аллах!
Шейх Абу-с-Сауд шепчет:
— О боже! Пошли нам добра и не посылай зла!
Среда. Десятого числа месяца шавваля
— Когда я услышал, что Аз-Зейни направляется в мечеть Аль-Азхар, чтобы обратиться к народу, я сказал себе: «Клянусь аллахом, что не упущу случая увидеть его». Я думал, что буду один, но, когда пришел, увидел, что там яблоку негде упасть, как будто настал день воскресения из мертвых.
Так говорил, поглаживая грудь, Ас-Сафди, торговец благовониями из аль-Хамзави, который лучше всех делает духи из лепестков лилий.
— Я его видел…
— К нему обращены все взоры!
— Какое благочестие! Какая праведность! То, что мы слышали, мог сказать только настоящий муж. Такие появляются на свет для того, чтобы не склоняться перед властью или силой!
— Он очень смуглый и маленького роста, да? Говорят, он темен лицом и у него большая черная борода?
— Ничего подобного! У него лицо как лицо, как у всех нас!
— Попал пальцем в небо! — засмеялся учитель Муршиди.
— Да простит меня аллах! Я только хотел сказать, что он лицом похож на тебя! — Потом продолжал серьезно: — Я видел его верхом на муле хранителя мер и весов, поэтому не разобрал, какого он роста — высокого или низкого. Я не видел его на кафедре мечети.
— Нельзя сказать, чтобы ты любил себя утруждать! — заметил Омру бен аль-Одви, быстро перебирая бусины четок.
— Клянусь, ты прав, шейх Омру!
Мальчик мастера Ас-Сафди принес на подносе чаши с харрубом[26]. Омру взял фаянсовую пиалу. Запах напитка наполнил прохладный воздух. У Ас-Сафди обычай пить напиток из индийских фиников, харруб и лимон в холодные зимние дни. Он утверждает, что это облегчает работу сердца и расширяет грудь.
Губы Омру шепчут слова молитвы. Быстрым взором он окидывает лица собравшихся и прячет глаза под опущенными веками. Он говорит немного, больше слушает. С такими, как эти, невозможно оплошать. Они без стеснения говорят, что думают. Ему нет надобности бросать, как бы случайно, несколько слов, чтобы незаметно направить разговор в желаемое русло. Он чувствует, как живительная прохлада харруба разливается по его жилам. День был тяжелым. Вчера вечером люди не ложились спать. Лавки не закрывались ни на минуту, а их хозяева просидели перед ними всю ночь. Эмиры не запирали своих домов, и барабанщики били в барабаны после ужина дольше, чем обычно. Новости накатывали и отливали, как огромная морская волна, которая набегает на скалу, чтобы отхлынуть вновь.
