Аналитико-творческая ипостась Автора междисциплинарна, это некий дискурс, постигающий объекты вне исходной дисциплины. Одно из самых шокирующих свойств такой ипостаси состоит в том, что она безгранична и бесконечна.
Автор-аналитик одновременно теоретичен и прагматичен, это попытка сформулировать, что составляет такие явления, которые мы называем смыслом, будущим, судьбой и т.д.
Творческая аналитика есть пересмотр общепринятого, тех концепций, которые представляются обжитыми. Она не только ставит вопрос об идентичности, она играет важную роль в формировании идентичности»
Автор-аналитик провоцирует рефлексию, проникновение в процесс мышления, исследование животрепещущих категорий, которые мы используем в литературе, журналистике, других речевых практиках, доискиваясь до высшей истины...
Аналитическая личность - не «номенклатура», снабжающая ярлыками существовавшие ранее представления: она порождает собственные категории. Читатели зачастую смотрят «сквозь» ее язык, за «экран», дабы увидеть другую реальность. В итоге становятся явными те категории, сквозь призму которых мы, не сознавая того, видим мир.
Бесспорно, беглое обозрение аналитических функций Автора может еще больше заострить вопрос. Но это - то, что как раз и требуется, Автор- аналитик - явление парадоксальное, поскольку сотворение вещно-реального концепта - это овладение устоявшимися формулами и одновременное преодоление границ, выход за пределы. Аналитическая личность является выразителем идеологии и - воплотителем категорий, в которых предоставлено право мыслить носителям сомнений и отрицания этой самой идеологии.
Аналитизм выигрывает лишь тогда, когда на него трудится самозабвенно сам Автор, не думая о том, «чтобы заставить человеческое «стадо» вращаться вокруг его «озарений». Все слышали о «вечном двигателе» Аристотеля и «абсолютной идее» Гегеля, многие знают «чистую доску» Локка, «философское сомнение» Декарта, «две субстанции» Спинозы, «вещь в себе» Канта, «непознаваемость» Юма, «вражду всех против всех» Гоббса, но тот, кто заглядывал в их труды, не мог не заметить, как мало эти сакральности весят в трудозатратах названных писателей, ибо зачастую являются лишь манипулятивным атрибутом суетных комментаторов.
Библиография
Артсег. Владелец вещи, или Онтология субъективности. Чебоксары, 1993.
Артсег. Как человек может мыслить о том, что он мыслит. Йошкар- Ола, 2011.
Барт Р. Избранные труды. М., 1994.
Виноградов В.В. Теория поэтической речи. М., 1963.
Гетманы Карл. От сознания - к действию. M., 1999.
Гоббс Т: Собр. соч. в 2-х тт. M., 1989-1991 Гумбольдт В. Избранные труды. - М, 1984.
Кант И. Критика чистого разума СПб., 1993.
Корман Б. О. Избранные труды по истории и теории литературы. - Ижевск, 1992.
ЛоккДж. Собр. соч. в 30-х тт., - М., 1988.
Лотман Ю.М. Тартусско-московская семиотическая школа.- М., 1994.
Потебня А.А. Слово и миф. M., 1989.
Рымаръ Н.Т., Скобелев В.П. Теория автора и проблемы художественной деятельности. Воронеж, 1994.
Спиноза Б. Избранные сочинения в 2-х томах. M., 1957.
Шопенгауэр А. Сочинения. М., 1992.
Хализев В.Е. Теория литературы. M., 2009.
Кромешное счастье – БЫТЬ…
Писатель. Издатель. Литературный критик. Теоретик литературы. Литературовед. Журналист-аналитик. Редактор. Эти слова, написанные с заглавной буквы, обозначают мощные фигуры, которые в наши дни неприметно погружаются в небытие. Сейчас такими понятиями мало кто «козыряет». Они постепенно сникли и неумолимо сходят на нет, как сошли, скажем, «культорг», «парторг», «начпрод», «нарком», «военком» и прочие общественно значимые персоналии былого Спектакля. Сегодня на Кубани, впрочем, доживает десяток-другой колхозных парторгов и какой-нибудь вполне вменяемый культорг. Только общественный вес их ничтожен. Примерно такой же, какой имеет в наши дни региональный член союза писателей или иной индивид, амбициозно называющий себя «литературным теоретиком», «текстологом» или даже «ученым-филологом».
Приверженцы литературного пера, литературные теоретики, литературные рецензенты - атавизм постсоветского, точнее, постимеперского прошлого. Ныне актуальны не «писатели» и не «литературоведы», а «авторы текста» или «скрипторы», что принципиально совсем иное. Было общество интегральное, а пришло и заполонило родное пространство - дифференциальное. И писатель, а тем более теоретик литературы в обществе, расчлененном на группы, ячейки, тусовки, стал абсолютно не нужен. Не нужен потому, что исчез, поглощенный виртуальным миром иллюзий, Читатель. Продолжающие писать и теоретизировать воображают, что они пребывают под вольно-невольным вниманием все еще вполне внушительного культурного слоя. Что они всамделишные мыслители и имеют право на приоритетное мнение. Однако никто им самостийного голоса не давал. И встреча Путина с Солженицыным явила лишь имитацию со стороны власти. Нечто вроде игры в Сталина и Горького.
