— Аня, — трагическим голосом произнёс я. — Мне искренне жаль вас. Связать жизнь с этим чавкающим монстром — ваша роковая ошибка. Бросайте его, пока не поздно.
Аня — невеста Кости. Вообще-то, под таким кодовым названием у Кости проходило множество женщин, и лишь двум из них «посчастливилось» стать его жёнами. Но с этой рыжеволосой обладательницей роскошных форм у него, по-моему, всё серьёзно, как никогда. По крайней мере, ревновать её ко мне он начал ещё до свадьбы, чего за ним сроду не замечалось. Аня, смеясь, подошла ко мне и поцеловала в щёку. Ноздри защекотал тонкий аромат её духов.
— Я рада, Саша, что вам лучше, — сказала она.
— А Костю бросать уже поздно. Мы поженились на днях.
— Как? — я захлопал ресницами. — Что значит — поженились? А я? Без меня, значит, свадьбу сыграли? Эх вы, друзья называется.
— Успокойся, — Костя прикончил котлеты и заинтересовался жареной свининой. — Свадьбы как таковой не было. Мы просто расписались, и всё.
— Ну, это профанация какая-то получается, — разочарованно протянул я. — Жаль. Вам, Анечка, очень к лицу была бы фата.
— Ерунда, — ответил за неё мой друг, уплетая свинину. — Я женюсь в третий раз, она выходит замуж во второй — так чего людей смешить? Зарегистрировались, как положено, и ждём теперь прибавления в нашем семействе.
— Да? — удивился я. — Молодцы, времени зря не теряете. И на каком же вы месяце?
Я подошёл к Косте, присматриваясь к его животу, вываливающемуся из-под брючного ремня. Кузя вообще в последнее время сильно располнел, видимо, сказывается семейная жизнь.
— Что значит — вы? — насторожился он, переставая жевать.
— Судя по всему, ты тоже, как бы это помягче сказать, слегка забеременел, — я похлопал его по животу, — видимо, из солидарности с Аней, да?
— Дурак, — обиделся он, — и шутки у тебя того… плоские. Это он в отместку за то, что я у него котлету съел, — пояснил он Ане. — Ума не приложу, что меня связывает с этим мелочным типом.
— Котлету?! — возмутился я. — Ты хотел сказать
— кастрюлю котлет. И кастрюлю свинины. Мне, конечно, не жалко, но столько есть вредно, это я тебе как врач говорю.
— Да брось ты, — Костя уже успокоился и потянулся к холодцу. — Я сегодня целый день на работе проторчал, не ел ещё толком.
— Что новенького в городе? — спросил я. — Слушай, а правда, что недавно взорвали машину Богданова?
— Угу, — кивнул он с набитым ртом.
— Чья работа, не знаешь?
— Не-а, — он с сожалением посмотрел на опустевшую кастрюлю. — Понимаешь, в городе вообще последнее время творится что-то непонятное. Что — не знаю, но своим журналистским чутьём чую — назревает нечто. То ли очередная война между группировками за передел территории, то ли ещё что.
— А твоё журналистское чутьё не подсказывает тебе, у кого хватило ума наехать на Богдана? Насколько я знаю, он будет последним в списке городских авторитетов, согласившихся потесниться.
— Возможно. Но в таких делах согласия спрашивать не принято. Да, и ещё. В городе неожиданно зашевелились кавказцы. Точнее, шевелятся они постоянно, но в основном крутят свои дела на рынках, платят, кому следует, и особо не лезут на рожон. А тут… То ли в городе их стало больше, то ли у меня при виде их в глазах двоится, не знаю. Слышал краем уха, что появился среди них авторитет какой-то, зовут Казбек. Есть информация, что воевал в Чечне. Против нас, естественно. Не очень удивлюсь, если узнаю, что это именно он в своё время отправил тебя на госпитальную койку.
Я не люблю вспоминать своё прошлое. Войну в Чечне и полученное там ранение — тем более. Поэтому перевёл разговор на другую тему.
— Ладно, бог с ними со всеми. Меня это не волнует.
— Разве? — удивился Костя. — Ты ведь, если не ошибаюсь, был близок с дочерью Богданова. Или я не прав?
— Там ещё буженина осталась, — попытался я отвлечь его внимание. — В холодильнике посмотри. Кушай, пожалуйста, очень вкусная штука.
Костя поколебался секунду, выбирая между мной и бужениной. К счастью, буженина победила.
— Мы ведь тоже не с пустыми руками пришли, — спохватилась Аня и принялась выгружать продукты на освободившееся было на столе место.
